Неточные совпадения
Опять жидко задребезжал барабан при появлении на крыльце наших офицеров, опять десятка два солдат гавайской
армии взяли ружья «на караул». Проходя по двору, Ашанин обернулся и увидал на балконе их величества уже в домашних костюмах: король был во всем белом, а королева в капоте из какой-то легкой ткани. Оба они провожали любопытными глазами гостей далекого
Севера и оба приветливо улыбались и кивнули головами Ашанину, который в свою очередь, сняв шляпу, поклонился.
И пока, пользуясь сетью дорог, переправлялись с
севера на запад королевства его храбрые защитники, передовой отряд их укороченным путем и форсированным маршем быстро подвигался навстречу огромной австрийской
армии.
После долгих боев, после отступления на
север бельгийской
армии, много уже позднее, был занят и Антверпен: последний большой город-крепость, где сосредоточилось войско, народ и правительство разоренной Бельгии.
Мы простояли в Чантафу двое суток. Пришла весть, что Куропаткин смещен и отозван в Петербург. Вечером наши госпитали получили приказ от начальника санитарной части третьей
армии, генерала Четыркина. Нашему госпиталю предписывалось идти на
север, остановиться у разъезда № 86, раскинуть там шатер и стоять до 8 марта, а тогда, в двенадцать часов дня (вот как точно!), не ожидая приказания, идти в Гунчжулин.
В начале мукденского боя госпитали, стоявшие на станции Суятунь, были отведены на
север. По этому случаю, как мне рассказывали, Каульбарс издал приказ, где писал (сам я приказа не видел): госпитали отведены потому, что до Суятуни достигали снаряды японских осадных орудий, но это отнюдь не обозначает отступления: отступления ни в коем случае не будет, будет только движение вперед… А через неделю вся
армия, как подхваченная ураганом, не отступала, а бежала на
север.
Главная русская
армия давно уж покинула опустошенный ею юго-восточный край Лифляндии и перешла на
север к Финскому заливу; разве мелкие наезды понаведывались изредка, не осмелился ли латыш вновь приютиться на родной земле, как злой ястреб налетом сторожит бедную пташку на гнезде, откуда похитил ее птенцов.
Последний тем временем, находясь в действующей
армии, по-прежнему проявлял храбрость и распорядительность, командовал уже целым резервным корпусом под Силистрией и отличался во многих делах, но душою и всеми своими помыслами все же был в Петербурге, у трона повелительницы
Севера.