Неточные совпадения
Мы не успели рассмотреть его хорошенько. Он пошел вперед, и мы за ним. По
анфиладе рассажено было менее чиновников, нежели в первый раз. Мы толпой вошли в приемную
залу. По этим мирным галереям не раздавалось, может быть, никогда такого шума и движения. Здесь, в белых бумажных чулках, скользили доселе, точно тени, незаметно от самих себя, японские чиновники, пробираясь иногда ползком; а теперь вот уже в другой раз раздаются такие крепкие шаги!
Струнников начинает расхаживать взад и вперед по
анфиладе комнат. Он заложил руки назад; халат распахнулся и раскрыл нижнее белье. Ходит он и ни о чем не думает. Пропоет «Спаси, Господи, люди Твоя», потом «Слава Отцу», потом вспомнит, как протодьякон в Успенском соборе, в Москве, многолетие возглашает, оттопырит губы и старается подражать. По временам заглянет в зеркало, увидит: вылитый мопс! Проходя по
зале, посмотрит на часы и обругает стрелку.
В городе был еще один русский трактир. Это в доме Казанского подворья, по Ветошному переулку, трактир Бубнова. Он занимал два этажа громадного дома и бельэтаж с
анфиладой роскошно отделанных
зал и уютных отдельных кабинетов.
Буфет помещался в конце
анфилады комнат, в просторной
зале, где водворился Прохорыч со всеми обольщениями клубной кухни и с заманчивою выставкой закусок и выпивок.
Для тех же, которые непременно всегда и везде ощущают голод и, главное, жажду, — можно открыть в конце
анфилады комнат особый буфет, которым и займется Прохорыч (главный клубный повар), и — впрочем, под строжайшим надзором комитета — будет подавать, что угодно, но за особую плату, а для того нарочно объявить в дверях
залы надписью, что буфет — вне программы.
Мы встали и пошли бродить по комнатам. В конце
анфилады их широкая дверь вела в
зал, назначенный для танцев. Желтые шелковые занавески на окнах и расписанный потолок, ряды венских стульев по стенам, в углу
залы большая белая ниша в форме раковины, где сидел оркестр из пятнадцати человек. Женщины, по большей части обнявшись, парами ходили по
зале; мужчины сидели по стенам и наблюдали их. Музыканты настраивали инструменты. Лицо первой скрипки показалось мне немного знакомым.
В конце
анфилады находилась
зала для ужинов, где в алькове за длинным прилавком торговала услужливая и ловкая еврейка, арендаторша буфета.
Дом Рогожиных горел огнями. Обставленная растениями галерея вела к танцевальной
зале. У входа в нее помещался буфет с шампанским и зельтерской водой. Тут же стоял хозяин, улыбался входящим гостям и приглашал мужчин «пропустить стаканчик». Сени и лестница играли разноцветным мрамором. Огромное зеркало отражало длинные вереницы свечей во всю
анфиладу комнат.
Влево от
залы начинается целая
анфилада поистине царских комнат, а за ними следуют уже и жилые покои.
Вечер в доме откупщика Гусынина. Авансцена представляет гостиную, наполненную богатою мебелью, расставленною в модном беспорядке. Посреди комнаты, ближе к левой стороне, мраморный камин, в виде пьедестала, на котором стоит из мрамора изваянная группа Психеи и Амура; крутом цветы в горшках. Сквозь широкую арку, с богатою драпри, видна
зала. Во время танцев, звуки музыки слабо долетают до зрителей; сквозь
анфиладу комнат видно танцующих, а иногда полькирующие показываются на авансцене, в гостиной.
В одном из антрактов между танцами он стал отыскивать ее в
зале и, не найдя, прошел
анфиладу комнат, наконец пробрался в какой-то отдаленный уголок дома.
Возглас этот, повторенный сотнею голосов по
анфиладе комнат, раздался, наконец, у подъезда. Опереженный и сопровождаемый блестящей свитой, Бирон прошел чрез приемную
залу и удостоил дожидавшихся в ней одним ласковым киваньем головы. Зато скольких панегириков удостоился он сам за это наклонение! «Какой милостивый! Какой великий человек! Какая важность в поступи! Проницательность во взорах! Он рожден повелевать!.. Модель для живописца!.. Жена моя от него без ума!»