Неточные совпадения
Осматривание достопримечательностей, не
говоря о том, что всё уже было видено, не имело для него, как для Русского и умного человека, той необъяснимой значительности, которую умеют приписывать этому делу
Англичане.
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился
говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он
говорил, — в чем полагать высшее развитие?
Англичане, Французы, Немцы — кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
— Не нужно, — отвечал
Англичанин. — Пожалуйста, не
говорите громко. Лошадь волнуется, — прибавил он, кивая головою на запертый денник, пред которым они стояли и где слышалась перестановка ног по соломе.
— У каждого есть в душе свои skeletons, [скелеты, иносказательно — скрытые неприятности,] как
говорят Англичане.
Англичанин стоит и сзади держит на веревке собаку, и под собакой разумеется Наполеон: «Смотри, мол,
говорит, если что не так, так я на тебя сейчас выпущу эту собаку!» — и вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию, будто бы Чичиков, а в самом деле вовсе не Чичиков.
Вожеватов. Ничего-с. Мне один
англичанин — он директор на фабрике —
говорил, что от насморка хорошо шампанское натощак пить. А я вчера простудился немного.
Век с
англичанами, вся а́нглийская складка,
И так же он сквозь зубы
говорит,
И так же коротко обстрижен для порядка.
Следующий способ, между прочим, в большом употреблении, «is quite a favourite», [Самый излюбленный (англ.).] как
говорят англичане: сановник вдруг перестает понимать самые простые слова, глухоту на себя напускает.
В углу комнаты — за столом — сидят двое: известный профессор с фамилией, похожей на греческую, — лекции его Самгин слушал, но трудную фамилию вспомнить не мог; рядом с ним длинный, сухолицый человек с баками, похожий на
англичанина, из тех, какими изображают
англичан карикатуристы. Держась одной рукой за стол, а другой за пуговицу пиджака, стоит небольшой растрепанный человечек и, покашливая, жидким голосом
говорит...
Он поехал с патроном в суд, там и адвокаты и чиновники
говорили об убийстве как-то слишком просто, точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь то, что почти все сходились на одном: это — личная месть одиночки. А один из адвокатов, носивший необыкновенную фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру на
англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил...
Самгин отметил, что
англичанин стал развязнее,
говорит — свободнее, но и — небрежней, коверкает слова, уже не стесняясь. Когда он ушел, Самгин сообщил свое впечатление Марине.
За сто лет вы, «аристократическая раса», люди компромисса, люди непревзойденного лицемерия и равнодушия к судьбам Европы, вы, комически чванные люди, сумели поработить столько народов, что,
говорят, на каждого
англичанина работает пятеро индусов, не считая других, порабощенных вами.
Англичане, разумеется, съесть хотят; Монферан смеется; только этот светлейший, русское-то сердце: «Дать,
говорит, ему сто рублей!
Saddle Islands лежат милях в сорока от бара, или устья, Янсекияна, да рекой еще миль сорок с лишком надо ехать, потом речкой Восунг, Усун или Woosung, как пишут
англичане, а вы выговаривайте как хотите. Отец Аввакум, живший в Китае,
говорит, что надо
говорить Вусун, что у китайцев нет звука «г».
Это описание достойно времен кошихинских, скажете вы, и будете правы, как и я буду прав, сказав, что об Англии и
англичанах мне писать нечего, разве вскользь,
говоря о себе, когда придется к слову.
Нужно ли
говорить, кто хозяева в колонии? конечно, европейцы, и из европейцев, конечно,
англичане.
Англичане вовсе не
говорят в публичных местах между собою.
Смотрите вы на все эти чудеса, миры и огни, и, ослепленные, уничтоженные величием, но богатые и счастливые небывалыми грезами, стоите, как статуя, и шепчете задумчиво: «Нет, этого не сказали мне ни карты, ни
англичане, ни американцы, ни мои учители;
говорило, но бледно и смутно, только одно чуткое поэтическое чувство; оно таинственно манило меня еще ребенком сюда и шептало...
Видно,
англичане сами довольно равнодушны к этому тяжелому блюду, — я
говорю о пломпудинге.
Не стану исчислять всего, да и не сумею, отчасти потому, что забыл, отчасти не разобрал половину английских названий хорошенько, хотя Вампоа, живущий лет двадцать в Сингапуре,
говорит по-английски, как
англичанин.
«Зачем салфетка? —
говорят англичане, — руки вытирать? да они не должны быть выпачканы», так же как и рот, особенно у
англичан, которые не носят ни усов, ни бород.
«Этот спорт, — заметил мне барон Крюднер, которому я все это
говорил, — служит только маской скудоумия или по крайней мере неспособности употребить себя как-нибудь лучше…» Может быть, это правда; но зато как
англичане здоровы от этих упражнений спорта, который входит у них в систему воспитания юношества!
Из хозяев никто не
говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к
англичанам, которые «наделали им много зла», то есть выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные племена, учредили новый порядок в управлении колонией, провели дороги и т. п. Явился сын хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти, в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
«Сволочь эти aceu!» (так называют матросы
англичан от употребляемого беспрестанно в английской речи — «I say» («Я
говорю, послушай»)).
Даже
говорят, что
англичане употребляют их для разных послуг.
Доктор
говорил по-французски прекрасно, как не
говорит ни один
англичанин, хоть он живи сто лет во Франции.
Я смотрю на него, что он такое
говорит. Я попался: он не
англичанин, я в гостях у американцев, а хвалю
англичан. Сидевший напротив меня барон Крюднер закашлялся своим смехом. Но кто ж их разберет:
говорят, молятся, едят одинаково и одинаково ненавидят друг друга!
И малаец Ричард, и другой, черный слуга, и белый, подслеповатый
англичанин, наконец, сама м-с Вельч и Каролина — все вышли на крыльцо провожать нас, когда мы садились в экипажи. «Good journey, happy voyage!» —
говорили они.
Устав ходить и думать, он сел на диван перед лампой и машинально открыл данное ему на память
англичанином Евангелие, которое он, выбирая то, что было в карманах, бросил на стол. «
Говорят, там разрешение всего», — подумал он и, открыв Евангелие, начал читать там, где открылось. Матфея гл. XVIII.
Англичанин, раздав положенное число Евангелий, уже больше не раздавал и даже не
говорил речей. Тяжелое зрелище и, главное, удушливый воздух, очевидно, подавили и его энергию, и он шел по камерам, только приговаривая «all right» [«прекрасно»] на донесения смотрителя, какие были арестанты в каждой камере. Нехлюдов шел как во сне, не имея силы отказаться и уйти, испытывая всё ту же усталость и безнадёжность.
Англичанин неодобрительно покачал головой и сказал, что он желал бы сказать этим людям несколько слов, и попросил Нехлюдова перевести то, что будет
говорить.
— Что он
говорит? — спросил
англичанин.
И
говорит, что в каждом доме живет у него по сыну, что к старшему ездят адмиралы, ко второму — генералы, а к младшему — всё
англичане!
Совершенно сообразно этой истории, Бьюмонт, родившийся и до 20 лет живший в Тамбовской губернии, с одним только американцем или
англичанином на 20 или 50 или 100 верст кругом, с своим отцом, который целый день был на заводе, сообразно этой истории, Чарльз Бьюмонт
говорил по — русски, как чистый русский, а по — английски — бойко, хорошо, но все-таки не совершенно чисто, как следует человеку, уже только в зрелые годы прожившему несколько лет в стране английского языка.
Семейство его,
говорил он, было родом из Канады; точно, в Канаде чуть ли не половину населения составляют потомки французских колонистов; его семейство из них-то и было, потому-то и фамилия у него была французского фасона, да и лицом он походил все-таки скорее на француза, чем на
англичанина или янки.
Теперь вообразите себе мою небольшую комнатку, печальный зимний вечер, окна замерзли, и с них течет вода по веревочке, две сальные свечи на столе и наш tête-à-tête. [разговор наедине (фр.).] Далес на сцене еще
говорил довольно естественно, но за уроком считал своей обязанностью наиболее удаляться от натуры в своей декламации. Он читал Расина как-то нараспев и делал тот пробор, который
англичане носят на затылке, на цезуре каждого стиха, так что он выходил похожим на надломленную трость.
— Что такое? Что еще за
англичанин? —
говорит священник. — Газеты дело мирское и к предмету не относятся. Вот скажи лучше, какой сегодня…
— Нет, отец протоиерей, относятся! — торопливо перебивает Гаврило. — Потому что: «блажен иже и по смерти»… Так этот
англичанин… Он
говорит: какая,
говорит, масса человеческих костей пропадает,
говорит, напрасно… Без всякой пользы для человечества…
Пищик. Постой… Жарко… Событие необычайнейшее. Приехали ко мне
англичане и нашли в земле какую-то белую глину… (Любови Андреевне.) И вам четыреста… прекрасная, удивительная… (Подает деньги.) Остальные потом. (Пьет воду.) Сейчас один молодой человек рассказывал в вагоне, будто какой-то… великий философ советует прыгать с крыш… «Прыгай!»,
говорит, и в этом вся задача. (Удивленно.) Вы подумайте! Воды!..
Он кроток и добродушно рассудителен, но когда
говорят о политике, то выходит из себя и с неподдельным пафосом начинает
говорить о могуществе России и с презрением о немцах и
англичанах, которых отродясь не видел.
Англичане переглянулись и
говорят...
А больше и
говорить не стал, да и некогда ему было ни с кем разговаривать, потому что государь приказал сейчас же эту подкованную нимфозорию уложить и отослать назад в Англию — вроде подарка, чтобы там поняли, что нам это не удивительно. И велел государь, чтобы вез блоху особый курьер, который на все языки учен, а при нем чтобы и Левша находился и чтобы он сам
англичанам мог показать работу и каковые у нас в Туле мастера есть.
Левша ничего не сказал. Но вдруг начал беспокойно скучать. Затосковал и затосковал и
говорит англичанам...
— Это, —
говорит, — ваше величество, точно, что работа очень тонкая и интересная, но только нам этому удивляться с одним восторгом чувств не следует, а надо бы подвергнуть ее русским пересмотрам в Туле или в Сестербеке, — тогда еще Сестрорецк Сестербеком звали, — не могут ли наши мастера сего превзойти, чтобы
англичане над русскими не предвозвышались.
— Вы, —
говорят англичане, — нашей веры не знаете: мы того же закона христианского и то же самое Евангелие содержим.
Англичане еще более стали удивляться и начали накачивать вином и Левшу и курьера и так целые три дня обходилися, а потом
говорят: «Теперь довольно». По симфону воды с ерфиксом приняли и, совсем освежевши, начали расспрашивать Левшу: где он и чему учился и до каких пор арифметику знает?
Англичане засмеялись и
говорят...
Левша на все их житье и на все их работы насмотрелся, но больше всего внимание обращал на такой предмет, что
англичане очень удивлялись. Не столь его занимало, как новые ружья делают, сколь то, как старые в каком виде состоят. Все обойдет и хвалит, и
говорит...
Англичане Левшу сейчас хлоп-хлоп по плечу и как ровного себе — за руки. «Камрад, —
говорят, — камрад — хороший мастер, — разговаривать с тобой со временем, после будем, а теперь выпьем за твое благополучие».
Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог по-французски вполне
говорить: но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения.