Неточные совпадения
Это описание достойно времен кошихинских, скажете вы, и будете правы, как и я буду прав, сказав, что об Англии и
англичанах мне писать нечего, разве вскользь,
говоря о себе, когда придется к слову.
Видно,
англичане сами довольно равнодушны к этому тяжелому блюду, — я
говорю о пломпудинге.
«Зачем салфетка? —
говорят англичане, — руки вытирать? да они не должны быть выпачканы», так же как и рот, особенно у
англичан, которые не носят ни усов, ни бород.
«Сволочь эти aceu!» (так называют матросы
англичан от употребляемого беспрестанно в английской речи — «I say» («Я
говорю, послушай»)).
Смотрите вы на все эти чудеса, миры и огни, и, ослепленные, уничтоженные величием, но богатые и счастливые небывалыми грезами, стоите, как статуя, и шепчете задумчиво: «Нет, этого не сказали мне ни карты, ни
англичане, ни американцы, ни мои учители;
говорило, но бледно и смутно, только одно чуткое поэтическое чувство; оно таинственно манило меня еще ребенком сюда и шептало...
Доктор
говорил по-французски прекрасно, как не
говорит ни один
англичанин, хоть он живи сто лет во Франции.
И малаец Ричард, и другой, черный слуга, и белый, подслеповатый
англичанин, наконец, сама м-с Вельч и Каролина — все вышли на крыльцо провожать нас, когда мы садились в экипажи. «Good journey, happy voyage!» —
говорили они.
Нужно ли
говорить, кто хозяева в колонии? конечно, европейцы, и из европейцев, конечно,
англичане.
Из хозяев никто не
говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к
англичанам, которые «наделали им много зла», то есть выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные племена, учредили новый порядок в управлении колонией, провели дороги и т. п. Явился сын хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти, в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
Не стану исчислять всего, да и не сумею, отчасти потому, что забыл, отчасти не разобрал половину английских названий хорошенько, хотя Вампоа, живущий лет двадцать в Сингапуре,
говорит по-английски, как
англичанин.
Saddle Islands лежат милях в сорока от бара, или устья, Янсекияна, да рекой еще миль сорок с лишком надо ехать, потом речкой Восунг, Усун или Woosung, как пишут
англичане, а вы выговаривайте как хотите. Отец Аввакум, живший в Китае,
говорит, что надо
говорить Вусун, что у китайцев нет звука «г».
Даже
говорят, что
англичане употребляют их для разных послуг.
Я смотрю на него, что он такое
говорит. Я попался: он не
англичанин, я в гостях у американцев, а хвалю
англичан. Сидевший напротив меня барон Крюднер закашлялся своим смехом. Но кто ж их разберет:
говорят, молятся, едят одинаково и одинаково ненавидят друг друга!
Англичане вовсе не
говорят в публичных местах между собою.
«Этот спорт, — заметил мне барон Крюднер, которому я все это
говорил, — служит только маской скудоумия или по крайней мере неспособности употребить себя как-нибудь лучше…» Может быть, это правда; но зато как
англичане здоровы от этих упражнений спорта, который входит у них в систему воспитания юношества!
На его место поступил брауншвейг-вольфенбюттельский солдат (вероятно, беглый) Федор Карлович, отличавшийся каллиграфией и непомерным тупоумием. Он уже был прежде в двух домах при детях и имел некоторый навык, то есть придавал себе вид гувернера, к тому же он говорил по-французски на «ши», с обратным ударением. [
Англичане говорят хуже немцев по-французски, но они только коверкают язык, немцы оподляют его. (Прим. А. И. Герцена.)]
А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку.
Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз, повернул два — замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле».
Неточные совпадения
Осматривание достопримечательностей, не
говоря о том, что всё уже было видено, не имело для него, как для Русского и умного человека, той необъяснимой значительности, которую умеют приписывать этому делу
Англичане.
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился
говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он
говорил, — в чем полагать высшее развитие?
Англичане, Французы, Немцы — кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
— Не нужно, — отвечал
Англичанин. — Пожалуйста, не
говорите громко. Лошадь волнуется, — прибавил он, кивая головою на запертый денник, пред которым они стояли и где слышалась перестановка ног по соломе.
— У каждого есть в душе свои skeletons, [скелеты, иносказательно — скрытые неприятности,] как
говорят Англичане.
Англичанин стоит и сзади держит на веревке собаку, и под собакой разумеется Наполеон: «Смотри, мол,
говорит, если что не так, так я на тебя сейчас выпущу эту собаку!» — и вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию, будто бы Чичиков, а в самом деле вовсе не Чичиков.