Неточные совпадения
Почти месяц после того, как мы переехали в Москву, я сидел на верху бабушкиного дома, за большим столом и писал; напротив меня сидел рисовальный учитель и окончательно поправлял нарисованную черным карандашом головку какого-то турка в чалме. Володя, вытянув шею,
стоял сзади учителя и смотрел ему через плечо. Головка эта была первое произведение Володи черным карандашом и нынче же, в день
ангела бабушки, должна была быть поднесена ей.
Если ему и снятся тяжелые сны и стучатся в сердце сомнения, Ольга, как
ангел,
стоит на страже; она взглянет ему своими светлыми глазами в лицо, добудет, что у него на сердце, — и все опять тихо, и опять чувство течет плавно, как река, с отражением новых узоров неба.
— Нет, нет,
постой,
ангел, не улетай! — остановил он Марфеньку, когда та направилась было к двери, — не надо от итальянца, не в коня корм! не проймет, не почувствую: что мадера от итальянца, что вода — все одно! Она десять рублей
стоит: не к роже! Удостой, матушка, от Ватрухина, от Ватрухина — в два с полтиной медью!
— Ну, Господи… ну, Господь с тобой… ну, храни тебя
ангелы небесные, Пречестная Мать, Николай-угодник… Господи, Господи! — скороговоркой повторяла она, все крестя меня, все стараясь чаще и побольше положить крестов, — голубчик ты мой, милый ты мой! Да
постой, голубчик…
А ангел-хранитель ее
стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы Богу сказать.
Объяснение отца относительно молитвы загорелось во мне неожиданной надеждой. Если это верно, то ведь дело устраивается просто:
стоит только с верой, с настоящей верой попросить у бога пару крыльев… Не таких жалких какие брат состряпал из бумаги и дранок. А настоящих с перьями, какие бывают у птиц и
ангелов. И я полечу!
— Мы ведь тут, каналья ты этакая, живем одною семьей, а я у них, как посаженый отец на свадьбе… Ты,
ангел мой, еще не знаешь исправника Полупьянова. За глаза меня так навеличивают. Хорош мальчик, да хвалить некому… А впрочем, не попадайся, ежели что — освежую… А русскую хорошо пляшешь? Не умеешь? Ах ты, пентюх!.. А вот
постой, мы Харитину в круг выведем. Вот так девка: развей горе веревочкой!
И тихого
ангела бог ниспослал
В подземные копи, — в мгновенье
И говор, и грохот работ замолчал,
И замерло словно движенье,
Чужие, свои — со слезами в глазах,
Взволнованны, бледны, суровы,
Стояли кругом. На недвижных ногах
Не издали звука оковы,
И в воздухе поднятый молот застыл…
Всё тихо — ни песни, ни речи…
Казалось, что каждый здесь с нами делил
И горечь, и счастие встречи!
Святая, святая была тишина!
Какой-то высокой печали,
Какой-то торжественной думы полна.
— Да так. Перед этой, как перед грозным
ангелом,
стоишь, а та такая чистая, что где ты ей человека найдешь. Как к ней с нашими-то грязными руками прикоснуться.
— Наташа, ты
ангел, а я твоего пальчика не
стою! — вскричал Алеша с восторгом и с раскаянием.
Напрасно Машенька заговаривала, указывая то на липовый круг, то на лужайку, обсаженную березами:"Помнишь, как мы тут игрывали?"Или:"Помнишь, как в папенькины именины покойница Каролина Федоровна (это была гувернантка Маши) под вон теми березами группу из нас устроила: меня посредине с гирляндой из розанов поставила, а ты и братец Владимир Иваныч — где он теперь? кажется, в Москве, в адвокатах служит? — в виде
ангелов, в васильковых венках, по бокам
стояли?
Он мысленно пробежал свое детство и юношество до поездки в Петербург; вспомнил, как, будучи ребенком, он повторял за матерью молитвы, как она твердила ему об ангеле-хранителе, который
стоит на страже души человеческой и вечно враждует с нечистым; как она, указывая ему на звезды, говорила, что это очи божиих
ангелов, которые смотрят на мир и считают добрые и злые дела людей; как небожители плачут, когда в итоге окажется больше злых, нежели добрых дел, и как радуются, когда добрые дела превышают злые.
Где вы, два
ангела, которых я никогда не
стоил?
Всплеснула маленькими красивыми руками, брякнула золотым браслетиком, засмеялась нежно, словно заплакала, достала платочек, — вытереть слезы, — и нежным ароматом повеяла на Хрипача. И Хрипачу вдруг захотелось сказать, что она «прелестна, как
ангел небесный», и что весь этот прискорбный инцидент «не
стоит одного мгновенья ее печали дорогой». Но он воздержался.
Положив красивые руки на колени, старец сидел прямо и неподвижно, а сзади него и по бокам
стояли цветы в горшках: пёстрая герань, пышные шары гортензии, розы и ещё много ярких цветов и сочной зелени; тёмный, он казался иконой в богатом киоте, цветы горели вокруг него, как самоцветные камни, а русокудрый и румяный келейник, напоминая
ангела, усиливал впечатление святости.
— Слушай, Настя, слушай,
ангел мой: все эти мужчины, все до единого — неблагодарные, изверги и не
стоят нашей любви.
Несчастливцев. Он спрашивает… Она кроткая, как
ангел, и он… (Всплеснув руками.) Он еще разговаривает! Посмотрите на него! Одна рожа-то твоя, богопротивная, чего
стоит!
Но когда совсем облаченный архиерей, взойдя на амвон, повернулся лицом к народу и с словами «призри, виждь и посети» осенил людей пылающими свечами, скромный белый чепец Ольги Федотовны вдруг очутился вровень с нашими детскими головами. Она
стояла на коленях и, скрестив на груди свои маленькие ручки, глазами
ангела глядела в небо и шептала...
— Д-да! Впрочем, он и
стоит того: последнее время он такую показал ей привязанность, что она мне сама несколько раз говорила, что это решительно ее ангел-успокоитель! Недели две перед смертию ее он не спал ни одной ночи, так что сам до того похудел, что стал походить на мертвеца.
— Да, да! Успокойтесь, князь! Эти волнения…
Постойте, я сама провожу вас… Я уложу вас сама, если надо. Что вы так смотрите на этот портрет, князь? Это портрет моей матери — этого
ангела, а не женщины! О, зачем ее нет теперь между нами! Это была праведница! князь, праведница! — иначе я не называю ее!
Тут все перестали улыбаться, и
ангел ответил уклончиво, что это так, какой-нибудь мелкий аферист, не
стоит обращать внимания… тем не менее он убедительно просит гражданина профессора держать в полной тайне происшествие сегодняшнего вечера, и гости ушли.
Нет, жребий смертного творенья,
Поверь мне,
ангел мой земной,
Не
стоит одного мгновенья
Твоей печали дорогой!
— Ох,
ангел мой! — вздохнул тяжело доктор. — Ведь погубила меня эта канава… Вы представьте себе: она
стоит мне восемь тысяч рублей, а теперь закапываю девятую.
У косяка двери в кухню
стояла девушка, одетая в белое, ее светлые волосы были коротко острижены, на бледном пухлом лице сияли, улыбаясь, синие глаза. Она была очень похожа на
ангела, как их изображают дешевые олеографии.
— Житие моего
ангела, святого Феодора Стратилата, тетенька, читаю. Вот угождал богу-то. Катерина Львовна
стояла молча.
Возиться с больным мужем, выносить его капризы,
стоять над каждым его желанием ангелом-хранителем, — ведь это такая жертва, которая приносится каждый день и на которую не имеешь никакого права, а между тем я часто бываю несправедлив к ней, мучаю ее капризами, придираюсь к пустякам.
Сквозь царские двери виднелся покров алтаря, вышитый мамашей, над иконостасом
стояли два деревянные
ангела с звездами, казавшиеся мне такими большими, когда я была маленькая, и голубок с желтым сиянием, тогда занимавший меня.
Лука Кирилов сейчас к деду Марою и говорит: так и так, вот что моя баба видела и что у нас сделалось, поди посмотри. Марой пришел и стал на коленях перед лежащим на полу
ангелом и долго
стоял над ним недвижимо, как измрамран нагробник, а потом, подняв руку, почесал остриженное гуменцо на маковке и тихо молвил...
Преосвященный владыко архиерей своим правилом в главной церкви всенощную совершал, ничего не зная, что у него в это время в приделе крали; наш англичанин Яков Яковлевич с его соизволения
стоял в соседнем приделе в алтаре и, скрав нашего
ангела, выслал его, как намеревался, из церкви в шинели, и Лука с ним помчался; а дед же Марой, свое слово наблюдая, остался под тем самым окном на дворе и ждет последней минуты, чтобы, как Лука не возвратится, сейчас англичанин отступит, а Марой разобьет окно и полезет в церковь с ломом и с долотом, как настоящий злодей.
Кисельников. Ишь ты какая! Ишь ведь какая взбалмошная! Ох, ругать бы ее, да ругать хорошенько. Сегодня нельзя браниться-то с ней, грех — день ее
ангела. Уж сегодня пусть привередничает — ее день. Сегодня можно и стерпеть. Что ж не стерпеть. Невелик барин-то, чтоб не стерпеть! Эх, дела, дела! (Долго
стоит задумавшись. Потихоньку запевает.)
Ольга Петровна. Тоже самое и в других случаях, и даже это Калишинское дело, как оно происходило, — я не знаю; но знаю только одно, что муж мой тут чист… как
ангел, и что если страдает за что, так за свою преданность к лицам, которые повыше его
стояли, и вы уж, пожалуйста, заступитесь за него в печати, если его очень опять там злословить будут.
Николай.
Ангел мой, Людмила Герасимовна, за прежнее простите меня! А на этот раз я поступлю с вами честно — я вас разочарую. Ваши мечты так мечтами и останутся; спасти меня невозможно, у вас нет средств для этого: я затянулся очень глубоко. Вы только себя погубите, и потому лучше посторонитесь с моей дороги. Ни спокойного счастья, ни такой женщины, как вы, я и не
стою и желать не умею; мне нужно другое.
Танцевала она, как небесный, скажу вам,
ангел, а вы, черти и разбойники, не
стоите ее мизинца. А впрочем, выпьем.
В сиянии и славе нестерпимой
Тьмы
ангелов волнуются, кипят,
Бесчисленны летают серафимы,
Струнами арф бряцают херувимы,
Архангелы в безмолвии сидят,
Главы закрыв лазурными крылами, —
И, яркими одеян облаками,
Предвечного
стоит пред ними трон.
И заплакал Аггей, и плакал навзрыд.
Стоит ангел перед ним: лицом просветлел и улыбается; поднял Аггей голову и перестал плакать: не видел он никогда улыбки такой.
— А то как же? — ответила знахарка. — Без креста, без молитвы ступить нельзя!.. Когда травы сбираешь, корни копаешь — от Господа дары принимаешь… Он сам тут невидимо перед тобой
стоит и
ангелам велит помогать тебе… Велика тайна в том деле, красавица!.. Тут не суетное и ложное — доброе, полезное творится, — Богу во славу, Божьему народу во здравие, от лютых скорбей во спасение.
Когда он
стоит неподвижно на берегу и следит взором за бегущими облаками, то можно подумать, что он видит в небе
ангелов…
Быть может, за грехи мои,
Мой
ангел, я любви не
стою!
И говорит
ангел: «Гляди сюда». И, повернувшись, указал
ангел перстами на северную страну. И оглянулся старец и увидал великую черную тучу. Туча застилала половину неба и спустилась на землю. И вот раздвинулась туча, и стало видно великое полчище черных эфиопов, надвигавшихся на старца; позади же их всех
стоял столь великий и страшный один эфиоп, что огромными ногами своими он
стоял на земле, а косматой головой с страшными глазами и красными губами он упирался в небо.
— Не
стоит, мой
ангел, ей-Богу, не
стоит! — промолвил он с равнодушной гримасой; — ведь уж коли всю жизнь не брал пистолета в руки, так с одного урока все равно не научишься. Да и притом же… мне так сдается… что в человека целить совсем не то, что в мишень, хоть бы этот человек был даже и Феликс Подвиляньский, а все-таки…
Но дух душ и
ангелов имеет начало и
стоит в руке Божией.
В вере Бог нисходит к человеку, установляется лестница между небом и землей [Имеется в виду «лестница Иакова», которую Иаков увидел во сне: «…лестница
стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот,
Ангелы Божий восходят и нисходят по ней.
Когда ты давала клятву, в сионской горнице был
ангел Божий, он невидимо
стоял перед тобой и записывал твои обещанья…
— Герасим Силыч, — сказала, потупивши светлые очи, Дуня Чубалову. — Ведь у вас тятенька покойник выменял икону преподобной мученицы Евдокии.
Ангел мой. Теперь уж больше года та икона возле кровати в изголовьях у меня
стоит.
— В сие время Божий
ангел сходил с неба. Он
стоял перед тобой и записывал обещанья твои. Помни это.
Тоненькая, хрупкая,
стоя в воде, с бледным вдохновенно-покорным личиком, готовая умереть каждую минуту, Дуня, белокурая и кроткая, казалась
ангелом, явившимся напомнить гибнувшим девушкам о последнем долге земли. Чистый детский голосок с трогательной покорностью читал молитву, а кроткое лицо с выражением готовности умереть каждую минуту больше всяких слов утешений благотворно подействовало на ее подруг.
— Вы гадкий мальчишка! Вы
стоите, чтобы взять у вас этот хлыст и хорошенечко отхлестать вас при всех за то, что вы обидели… ее… нашу дорогую… Самого лучшего… самого неоцененного человека в мире! — и, задохнувшись от обуревавшего ее волнения, в аффекте неудержимой злобы Наташа Румянцева бросила в лицо смущенного мальчика: — Знаешь ли… ты… ты… злой нехороший мальчуган, знаешь ли, кого, какого
ангела ты обидел?..
— Не узнаю, не узнаю моей жены, — говорил Бодростин. — А впрочем, — сообщил он по секрету Ропшину, — я ей готовлю сюрприз, и ты смотри не проговорись: восьмого ноября, в день моего
ангела, я передам ей все, понимаешь, все как есть. Она этого
стоит.
— Я созналась, и меня стерли с доски и выключили из «парфеток», а тобой все восхищаются… Ты
стоишь этого, Людочка; ты такая прелесть, ты
ангел! — шептала княжна.
— Юлико, — насколько возможно спокойно проговорила я, — когда умирала деда, она не боялась смерти. Она видела
ангелов, пришедших за нею, и дивный престол Господа… Около престола
стояли ликующие серафимы, и деда пошла к ним с охотой, она не плакала… Темный
ангел пришел к ней так тихо, что никто его не заметил…