Вознесение

Лорен Кейт, 2012

Как песок в песочных часах, истекает время Люс и Дэниела. Чтобы не дать Люциферу стереть их прошлое, они должны найти место, где давным-давно ангелы пали на землю. Темные силы следуют за ними по пятам, и Дэниел не знает, сможет ли он и дальше жить, теряя Люс снова и снова. Близится грандиозная битва, которая не обойдется без жертв – и без разбитых сердец. Любовь Люс и Дэниела проклята, ведь судьбой ей был предназначен другой. Выбор, который она сделает, определит исход сражения. Кто же останется победителем в битве за Люс? Небеса больше не могут ждать…

Глава 1. Книга Стражей

— Доброе утро.

Теплая рука коснулась лица Люс и заправила выбившуюся прядь ей за ухо.

Перевернувшись на бок, она зевнула и открыла глаза. Она крепко спала, и ей снился Дэниел.

— Ох, — ахнула она, трогая свою щеку. Вот и он сам.

Дэниел сидел рядом с ней. На нем был черный свитер и все тот же красный шарф, который окутывал его шею в тот день, когда она в первый раз увидела его в «Мече и Кресте». Он выглядел еще лучше, чем во сне.

Под его весом край кровати просел немного, и Люсинда подтянула к себе ноги, чтобы поуютнее устроиться рядом.

— Ты не сон, — сказала она.

Глаза Дэниела казались более блеклыми, чем обычно, но по-прежнему сияли ярко-лиловым. Он вглядывался в ее лицо, изучал ее черты, словно рассматривая их заново. Затем наклонился и припал своими губами к ее.

Люс прижалась к нему, обхватив руками за шею, готовая ответить на поцелуй. Не имело значения, что зубы не чищены, что волосы взлохмачены после сна. Ничто не имело значения, кроме его поцелуя. Сейчас они были вместе и не могли перестать улыбаться.

Потом вернулись воспоминания.

Острые как бритва когти и тусклые красные глаза. Тошнотворный смрад смерти и гниения. Повсюду тьма, такая плотная и губительная, что свет, любовь и все хорошее в мире казалось вымученным, сломанным и мертвым.

Сейчас невозможно и представить, что Люцифер раньше был для нее кем-то другим… Биллом, вспыльчивой каменной горгульей, которую она по ошибке приняла за друга и которая на самом деле оказалась Люцифером…

Она позволила ему подобраться слишком близко, а теперь из-за того, что она не выполнила его желание — не уничтожила свою душу в Древнем Египте, — он решил начать все с чистого листа.

Исказить время и стереть все с самого Падения.

Каждая жизнь, каждая любовь, каждое мгновение, которые прожили души ангелов и простых смертных, будут смяты и выкинуты по безрассудной прихоти Люцифера, словно вселенная — это настольная игра, а он — капризный ребенок, психующий из-за проигрыша. Но Люс понятия не имела, что он хотел выиграть.

Она ощутила жар на коже, вспомнив его гнев. Он хотел, чтобы она увидела его, чтобы дрожала в его руке, пока он возвращал ее ко времени Падения. Чтобы поняла, что для него это личное дело.

Потом он отшвырнул ее в сторону, используя вестник словно сеть, чтобы схватить всех ангелов, упавших с Небес.

Когда Дэниел подхватил ее в этой межзвездной пустоте, Люцифер исчез, тем самым запустив Падение заново. Он падал вместе с остальными ангелами, включая старую версию его самого. Как и все, Люцифер упадет в бессильном одиночестве — с собратьями, но сам с собой. Все вместе, но каждый отдельно. Миллиарды лет назад ангелам понадобилось девять смертных дней, чтобы упасть с Небес на Землю. Второе Падение Люцифера повторяло тот же путь, а значит, у Люс, Дэниела и остальных было лишь девять дней, чтобы остановить его.

Если они этого не сделают, то как только Люцифер и его вестник, полный ангелов, упадут на Землю, произойдет скачок во времени, который отбросит мир до Первого Падения, и все начнется заново. Словно семи тысяч лет между прошлым и настоящим никогда и не было.

Словно Люс не начала наконец понимать проклятие, осознавать свое место среди всего этого, узнавать, кем была и кем могла бы быть.

История и будущее мира были в опасности — если только Люс, семь ангелов и двое нефилимов не смогут остановить Люцифера. У них оставалось девять дней, и они понятия не имели, с чего начать.

Люс так устала прошлой ночью, что не помнила, как легла в постель и натянула тонкое голубое одеяльце на плечи. На стенах маленькой хижины висела паутина, складной столик был заставлен полупустыми чашками горячего шоколада, который Гэбби приготовила для всех вчера вечером. Но все это казалось сном для Люс. Ее полет вниз из вестника на крошечный остров Тайби, эту безопасную зону для ангелов, был затуманен ослепляющей усталостью.

Она заснула, пока другие еще разговаривали. Позволила голосу Дэниела убаюкать ее. Теперь в домике царила тишина, а в окне за спиной Дэниела серебрилось предрассветное небо.

Она протянула руку и коснулась его щеки. Он повернул голову и поцеловал ее ладонь. Люс крепко зажмурилась, чтобы не заплакать. Почему после всего, через что они прошли, Люс и Дэниелу нужно было сначала победить дьявола, прежде чем они смогут просто любить друг друга?

— Дэниел, — раздался голос Роланда из дверного проема домика. Роланд засунул руки в карманы бушлата, а на его дреды была надета шерстяная лыжная шапка. Он послал Люс усталую улыбку. — Пришло время.

— Время для чего? — Люс приподнялась на локтях. — Мы уходим? Уже? Я хотела увидеться напоследок с родителями. Они, должно быть, в ужасе.

— Я думал доставить тебя к ним домой прямо сейчас, — сказал Дэниел, — чтобы ты попрощалась.

— Но как я объясню свое исчезновение после ужина в День Благодарения?

Она вспомнила слова Дэниела, произнесенные прошлой ночью: хотя казалось, что они пробыли в вестнике вечность, в этой реальности прошло всего несколько часов.

И все же для Гарри и Дорин Прайс несколько часов отсутствия дочери могли быть вечностью.

Дэниел и Роланд обменялись взглядами.

— Мы об этом позаботились, — сказал Роланд, передавая Дэниелу связку ключей от машины.

— Как вы об этом позаботились? — спросила Люс. — Мой папа однажды позвонил в полицию, когда я на полчаса опоздала из школы…

— Не волнуйся, малышка, — сказал Роланд. — Мы прикрыли тебя. Тебе нужно просто быстренько переодеться. — Он показал на рюкзак в кресле-качалке у двери. — Гэбби принесла твои вещи.

— Эм, спасибо, — сказала она, смутившись. — Где сама Гэбби?

Где были все остальные? Прошлой ночью домик был полон людей, казался уютным благодаря сиянию ангельских крыльев и запаху горячего шоколада с корицей. Воспоминания об этом уюте, грядущее прощание с родителями и то, что она не знала, куда отправится дальше, наполняли это утро ощущением пустоты.

Деревянный пол казался грубым под ее босыми ногами.

Она опустила взгляд и поняла, что на ней все еще надето белое тесное платье из Египта и ее последней жизни, в которой она побывала через вестник. Билл заставил надеть это.

Нет, не Билл. Люцифер. Он одобрительно ухмыльнулся, когда она засовывала звездную стрелу за пояс, раздумывая о том, каким способом он советовал ей уничтожить свою душу.

Никогда, никогда, никогда. У Люс было слишком много причин для жизни.

Внутри зеленого рюкзака, который она брала с собой в летний лагерь, Люс нашла свою любимую пижаму — аккуратно сложенный красно-белый фланелевый костюм, а снизу лежали подходящие белые тапочки.

— Но уже утро, — сказала Люс. — Для чего мне пижама? — Дэниел снова обменялся взглядом с Роландом, на этот раз стараясь не рассмеяться.

— Просто доверься нам, — сказал Роланд.

Одевшись, Люс вышла следом за Дэниелом из домика, прячась от ветра за его широкой спиной, пока они шли по каменистому берегу к воде.

Крошечный остров рядом с Тайби был примерно в миле от побережья Саванны. Роланд пообещал, что на другом берегу будет ждать машина.

Крылья Дэниела были спрятаны, но он будто почувствовал, что она смотрит в то место у него на спине, из которого они раскрываются.

— Когда разберемся с этим, полетим куда угодно, чтобы остановить Люцифера. А до этого момента лучше оставаться на земле.

— Ладно, — ответила Люс.

— Наперегонки на ту сторону?

Ее выдох превратился в облачко пара в морозном воздухе.

— Ты знаешь, я смогу победить тебя.

— Твоя правда. — Он обвил рукой ее талию, чтобы согреть. — Возможно, тогда нам лучше взять лодку. Чтобы не задеть мое раздутое самомнение.

Она наблюдала за тем, как он отвязывает от причала маленькую железную лодку. Легкое сияние воды напомнило ей тот день, когда они наперегонки поплыли через тайное озеро в «Мече и Кресте». Его кожа блестела, когда они остановились передохнуть на плоском выступе скалы в середине пути и лежали на горячем от солнца камне, позволяя дневной жаре высушить их тела. Тогда они были едва знакомы — она не знала, что он ангел, и все равно была отчаянно влюблена в него.

— Мы плавали вместе и в моей жизни на Таити, так ведь? — спросила она, с удивлением вспомнив еще один раз, когда волосы Дэниела сияли от воды.

Дэниел уставился на нее, и она подумала, как много значило для него наконец иметь возможность поделиться некоторыми воспоминаниями об их прошлом. Он казался очень растроганным, Люс даже подумала, что он прослезится.

Вместо этого он нежно поцеловал ее в лоб и сказал:

— Тогда ты тоже постоянно обгоняла меня, Лулу. Они особо не разговаривали, пока Дэниел греб.

Люс было достаточно наблюдать за тем, как двигались его напряженные мышцы с каждым гребком, слушать, как весла опускаются в воду и поднимаются обратно, и вдыхать соленый воздух океана. Солнце вставало у нее над головой, согревая затылок, но это не помешало мурашкам пробежать по ее спине, когда они приблизились к материку и Люс смогла разглядеть берег.

Она мгновенно узнала белый «Таурус 1193».

— Что не так? — Дэниел заметил, как напряглась Люс, когда лодка коснулась берега. — А, это.

Он был спокоен, выпрыгивая из лодки и протягивая руку Люс. В воздухе пахло сырой землей от рыхлой почвы под ногами. Это напомнило Люс, как в детстве она бегала по осенним лесам Джорджии в поисках приключений и пыталась где-нибудь напакостить.

— Это не то, о чем ты думаешь, — сказал Дэниел. — Когда София сбежала из «Меча и Креста» после… — Люс вздрогнула в ожидании, надеясь, что Дэниел не скажет «после того, как она убила Пенни», — после того, как мы узнали, кто она в действительности, ангелы конфисковали ее машину. — Выражение его лица стало жестче. — Она должна нам намного больше этого.

Люс подумала о бледном лице Пенн, когда жизнь вытекала из нее.

— Где теперь София?

Дэниел покачал головой.

— Не знаю. Но боюсь, что вскоре это выяснится. У меня есть предчувствие, что она подпортит наши планы. — Он вытащил ключи из кармана и вставил один из них в пассажирскую дверь.

— Но тебе не нужно об этом беспокоиться прямо сейчас.

Люс взглянула на него, опустившись на серое тканевое сиденье.

— А о чем мне беспокоиться прямо сейчас? — Дэниел повернул ключ зажигания, и машина, вздрогнув, ожила. В последний раз, когда Люс была на этом сиденье, она волновалась из-за того, что они остались наедине. Это была первая ночь, когда они поцеловались, — по крайней мере, так она думала тогда.

Люс пристегивала ремень, когда почувствовала, что Дэниел коснулся ее пальцев.

— Не забывай, — мягко сказал он и потянулся застегнуть ей ремень, задержавшись на ее руке чуть дольше обычного. — Нам придется схитрить. — Он поцеловал ее в щеку, а потом дал задний ход и выехал из сырой рощи на узкую асфальтовую дорогу в две полосы. Там никого не было, кроме них.

— Дэниел? — снова спросила Люсинда. — О чем еще мне нужно волноваться?

Он бросил взгляд на пижаму Люс.

— Насколько хорошо ты притворяешься больной?

Белый «Таурус» ждал в переулке за домом ее родителей, пока Люс пробиралась мимо трех азалий под окном ее спальни. Летом здесь были бы кусты помидоров, тянущиеся из-под черной земли, но зимой дворик казался пустым и жутковатым и совсем не напоминал жилой дом. Она не могла вспомнить, когда в прошлый раз стояла здесь. Она трижды сбегала из разных закрытых школ, но ни разу из дома родителей. Теперь она пыталась пробраться домой, но не знала, как открыть окно. Люс окинула взглядом свой район: на краю родительской лужайки, как обычно, лежали утренние газеты в пластиковых пакетах, покрытых росой; на другой стороне улицы на подъездной дорожке Джонсонов так же стояло старое баскетбольное кольцо без сетки. Ничего не изменилось с тех пор, как она ушла. Ничего, кроме самой Люс. Исчез бы этот район, если бы план Билла увенчался успехом?

Она в последний раз помахала Дэниелу, наблюдавшему из машины, сделала глубокий вдох и приподняла нижнюю часть окна над подоконником в потрескавшейся синей краске.

Окно сразу поддалось. Кто-то внутри уже убрал москитную сетку. Люс пораженно замерла, когда белые муслиновые занавески распахнулись и между ними появилась наполовину белая, наполовину черная голова Молли Зейн, которая когда-то считалась ее врагом.

— Что такое, Котлетка?

Люс ощетинилась, услышав прозвище, которое получила в первый день в «Мече и Кресте». Это имели в виду Дэниел и Роланд, когда сказали, что позаботились обо всем дома?

— Что ты здесь делаешь, Молли?

— Давай, я не кусаюсь. — Молли протянула руку.

Ее короткие ногти были изумрудного цвета.

Она подала руку Молли, нагнулась и залезла внутрь, перекинув ноги через подоконник. Ее спальня казалась маленькой и старомодной, словно принадлежала какой-то старой Люс. На задней стороне двери был постер Эйфелевой башни в рамке. Доска с лентами команды по плаванию из начальной школы Тандерболт. И под зелено-желтым пуховым одеялом с гавайским принтом была ее лучшая подруга Келли.

Келли выбралась из-под одеяла, обогнула кровать и кинулась в объятия Люс.

— Они говорили мне, что с тобой все будет в порядке, но таким лживым «мы тоже очень испуганы, просто ничего не собираемся тебе объяснять» тоном. Ты хоть понимаешь, насколько жутко все это было? Словно ты просто физически пропала с лица Земли…

Люс крепко обняла ее. По мнению Келли, Люс отсутствовала всего лишь одну ночь.

— Ладно, вы двое, — проворчала Молли, оторвав Люс от Келли, — можете покричать «о боже мой» попозже. Я не для того всю ночь лежала в твоей кровати в этом дешевом искусственном парике, играя Люс с желудочным гриппом, чтобы вы сейчас все испортили. — Она закатила глаза. — Дилетанты.

— Подожди. Ты делала что? — спросила Люс.

— После того… как ты исчезла, — запнувшись, сказала Келли. — Мы знали, что никогда не сможем объяснить это твоим родителям. Да я сама едва могла это понять, даже увидев собственными глазами. Когда Гэбби привела в порядок задний двор, я сказала твоим родителям, что тебе нехорошо и ты отправилась в постель, а Молли притворилась тобой и…

— Повезло, что я нашла вот это в шкафу. — Молли прокрутила на пальце черный волнистый парик. — Осталось с Хеллоуина?

— Чудо-женщина, — поморщилась Люс, уже не впервые жалея о своем хеллоуинском костюме в средней школе.

— Ну, это сработало.

Было странно видеть, как Молли, которая раньше была на стороне Люцифера, помогает ей. Но даже Молли, как и Кэм с Роландом, не хотела повторить Падения. И вот все они здесь, странная команда.

— Ты прикрыла меня? Не знаю, что и сказать. Спасибо.

— Да не за что. — Молли кивнула в сторону Келли, отмахиваясь от благодарности Люс. — Она была настоящим сладкоречивым дьяволом. Благодари ее. — Она высунула ногу из открытого окна и развернулась. — Думаете, теперь справитесь без меня? У меня встреча в закусочной.

Люс показала Молли два больших пальца и плюхнулась на кровать.

— Ох, Люс, — прошептала Келли, — когда ты исчезла, весь твой задний двор покрылся серой пылью. А эта блондинка, Гэбби, провела рукой, и все исчезло. Потом мы сказали, что ты приболела, и все отправились домой, а мы пошли мыть посуду с твоими родителями. Сначала я подумала, что эта Молли была ужасна, но она оказалась классной. — Она сузила глаза. — Но куда ты делась? Что с тобой случилось? Ты правда испугала меня, Люс.

— Не знаю даже, с чего начать, — заметила Люс.

Послышался стук, а за ним последовал знакомый скрип открывающейся двери.

Мама Люс стояла в коридоре, ее взлохмаченные после сна волосы были собраны бананово-желтой заколкой, на красивом лице не было макияжа. Она держала плетеный поднос с двумя стаканами апельсинового сока, двумя тарелками тостов с маслом и пачкой алка-зельтцера.

— Кажется, кому-то лучше. — Люс подождала, пока мама не опустит поднос на ночной столик, потом обняла ее за талию и зарылась лицом в розовый махровый халат. Ее глаза жгли слезы. Она всхлипнула.

— Моя девочка, — сказала мама и потрогала лоб и щеки Люс, проверяя, нет ли температуры. Обычно она уже не говорила с Люс таким ласковым тоном, но было приятно его слышать.

— Я люблю тебя, мама.

— Не говори мне, что она слишком больна для Черной Пятницы. — В дверном проеме появился папа Люс, держа зеленую пластиковую лейку. Он улыбался, но за очками без оправы виднелось беспокойство.

— Мне лучше, — сказала Люс. — Но…

— Ох, Гарри, — сказала мама Люс. — Ты же знаешь, она могла провести у нас только один день. Ей нужно вернуться в школу. — Она повернулась к Люс. — Недавно позвонил Дэниел, милая. Он сказал, что может забрать тебя и отвезти в «Меч и Крест». Я ответила, что мы с твоим отцом, конечно же, будем рады, но…

— Нет, — быстро сказала Люс, вспоминая детали плана Дэниела, рассказанного в машине. — Хоть я и не могу поехать, вы, ребята, все равно должны отправиться на шопинг в Черную Пятницу. Это же семейная традиция Прайсов.

Все согласились, что Люс поедет с Дэниелом, а ее родители отвезут Келли в аэропорт. Пока девочки ели, родители Люс сидели на краю кровати и говорили о Дне Благодарения. («Гэбби отполировала весь фарфор в доме — какой ангел»). К тому времени как они дошли до распродаж Черной Пятницы, за которыми они охотились («Твоему отцу нужны лишь инструменты»), Люс поняла, что не произнесла ничего, кроме пустых «ага» или «что, правда?».

Когда ее родители наконец встали, чтобы отнести тарелки на кухню, а Келли начала паковать вещи, Люс пошла в ванную и закрыла дверь.

Она словно оказалась наедине с собой впервые за миллионы лет. Люс уселась на стульчик и посмотрела в зеркало.

Там была она же, но другая. Конечно, на нее смотрела Люсинда Прайс. Но также…

В полноте ее губ была Лайла, в густых волнистых волосах Лулу, Лю Синь в настойчивости ее карих глаз, Лючия в их блеске. Она была не одна. Возможно, она больше никогда не будет одна. Там, в зеркале видны все реинкарнации Люсинды, смотрящие на нее и гадающие: «Что с нами будет?»

С нашей историей и любовью?

Она приняла душ и надела чистые джинсы, сапоги для верховой езды и длинный белый свитер. Люс уселась на чемодан Келли, пока ее подруга пыталась его застегнуть.

Тишина между ними была оглушающей.

— Ты моя лучшая подруга, Келли, — наконец сказала Люс. — Я проживаю то, чего не понимаю. Мне жаль, что я не могу рассказать тебе обо всем подробнее, но дело не в тебе. Я скучала по тебе. Так скучала.

Плечи Келли напряглись.

— Раньше ты мне обо всем рассказывала. — Но взгляды, которыми они обменялись, говорили о том, что обе и так знали — это больше невозможно.

Перед домом хлопнула дверь машины.

Через открытые жалюзи Люс видела, как Дэниел направляется по дорожке к дому ее родителей. И хотя прошло меньше часа с тех пор, как он высадил ее здесь, Люс почувствовала, как ее сердце начинается биться чаще, а щеки пылают при виде его. Он шел медленно, словно летел, а красный шарф развевался за ним на ветру. Даже Келли уставилась на него.

Родители Люс собрались в гостиной вместе с ними. Она обняла их по очереди и долго держала в объятиях — сначала папу, потом маму, затем Келли, которая крепко сжала ее и быстро прошептала:

— То, что я видела прошлой ночью — как ты ступаешь в тот… ту тень, было прекрасно. Я просто хочу, чтобы ты знала это.

Люс ощутила, что ее глаза снова жжет. Она тоже крепко обняла Келли и прошептала.

— Спасибо тебе.

Потом она прошла по дорожке навстречу Дэниелу и всему, что их ждет.

— Вот вы где, голубки, которые делают то, что и подобает голубкам, — пропела Арриана, высовывая голову из-за длинного шкафа с книгами. Она сидела, скрестив ноги, на деревянном библиотечном стуле, жонглируя парой мячей для игры в сокс. На ней был комбинезон, военные ботинки, а темные волосы заплетены в крошечные косички.

Люс была очень рада снова оказаться в библиотеке «Меча и Креста». Ее отремонтировали после пожара, но в ней все еще пахло так, словно здесь горело что-то большое и неприятное. Преподаватели объяснили пожар случайностью, но один человек погиб — Тодд, тихий студент, с которым они были едва знакомы до ночи его смерти, и Люс поняла, что за этой историей скрывается нечто более темное. Она винила себя. Это слишком напоминало ей о Треворе, парне, в которого она когда-то была влюблена и который погиб в другом необъяснимом пожаре.

Они с Дэниелом завернули за шкаф, направляясь в учебную зону библиотеки, и Люс заметила, что Арриана не одна. Они все были здесь: Гэбби, Роланд, Кэм, Молли, Аннабель — ангел с длинными ногами и ярко-розовыми волосами, — даже Майлз и Шелби, которые возбужденно махали ей и явно отличались от остальных ангелов, так же как и от смертных подростков.

Майлз и Шелби… держались за руки?

Но когда она снова взглянула туда, их руки уже исчезли под столом, за которым все сидели. Майлз натянул пониже свою бейсбольную кепку. Шелби прочистила горло и склонилась над книгой.

— Твоя книга, — сказала Люс Дэниелу, заметив толстый переплет с коричневым осыпающимся клеем внизу. На выцветшей обложке было написано: «Стражи: Миф Средневековой Европы» Дэниела Григори.

Ее рука машинально потянулась к блеклым серым страницам. Люс закрыла глаза, вспомнив о Пенн, которая нашла эту книгу в последнюю ночь пребывания Люс в «Мече и Кресте» в качестве ученицы. Фотография под обложкой книги была первым доказательством, убедившим ее, что Дэниел мог рассказывать правду об их истории.

Эта была фотография, сделанная в другой жизни в Хелстоне, в Англии. И хотя такого просто не могло быть, юная девушка на фотографии без сомнения была сама Люс.

— Где ты нашла ее? — спросила она.

Должно быть, голос ее выдал, потому что Шелби спросила:

— Как бы то ни было, что такого в этой старой пыльной штуке?

— Она бесценна. Теперь это наш единственный ключ, — сказала Гэбби. — София однажды уже пробовала ее сжечь.

— София? — Рука Люс метнулась к сердцу. — Она пыталась… пожар в библиотеке ее рук дело? — Остальные кивнули. — Она убила Тодда, — бесцветным голосом сказала Люс.

Это не было виной Люс. Еще одна жизнь, отнятая Софией. От этого совсем не стало лучше.

— И она чуть не умерла от шока той ночью, когда ты показала ей книгу, — заметил Роланд. — Мы все были потрясены. Особенно тем, что ты выжила и смогла рассказать об этом.

— Мы говорили о том, что Дэниел поцеловал меня, — вспомнила Люс, краснея. — И о том, что я это пережила. Это удивило мисс Софию?

— Частично, — сказал Роланд. — Но в этой книге есть много такого, о чем София не хотела тебе сообщать.

— Из нее вышел бы плохой учитель, — пошутил Кэм, одаривая Люс ухмылкой, говорящей «кого я вижу».

— Что именно я не должна была узнать? — Все ангелы повернулись, чтобы посмотреть на Дэниела.

— В последнюю ночь мы рассказали тебе, что никто из ангелов не помнит, куда мы приземлились, когда упали, — сказал Дэниел.

— Да, кстати… Как такое возможно? — спросила Шелби. — События вроде этого должны оставить хоть какие-то впечатления.

Лицо Кэма покраснело.

— Попробуй падать девять дней сквозь многочисленные измерения и триллионы миль, приземляясь на лицо, ломая крылья, валяясь с сотрясением мозга черт знает сколько, гуляя в пустыне десятилетиями в поисках ответа на то, кто ты, что ты и где ты, а потом расскажешь мне о впечатлениях.

— Ладно, у вас проблемы с памятью, — сказала Шелби голосом психоаналитика. — Если бы я ставила вам диагноз…

— Ну, по крайней мере ты помнишь, что там была пустыня, — дипломатично заметил Майлз, и Шелби рассмеялась.

Дэниел повернулся к Люс.

— Я написал эту книгу после того, как потерял тебя в Тибете… но до встречи в Пруссии. Я знаю, что ты возвращалась в ту жизнь в Тибете, потому что следовал за тобой, так что, возможно, ты поймешь. Потеряв тебя там, я начал долгие годы исследований и поисков способа выбраться из этого проклятия.

Люс отвернулась.

Ее смерть в Тибете заставила Дэниела спрыгнуть с обрыва. Она боялась, что это снова произойдет.

— Кэм прав, — сказал Дэниел. — Никто из нас не помнит, где приземлился. Мы бродили по пустыне, пока она не переставала таковой быть. Мы бродили по равнинам, долинам и морям, пока они снова не превращались в пустыню. Только когда мы нашли друг друга и стали восстанавливать историю по кусочкам, то вспомнили, что все когда-то были ангелами.

— Но есть артефакты, созданные после нашего Падения, физические свидетельства нашей истории, которые человечество нашло и хранило как сокровище. Они принимают их за дары от бога, который для них загадка. Очень долго три реликвии были захоронены в храме Иерусалима, но во время Крестовых походов их украли и растащили по разным местам. Куда именно — никто из нас не знает.

— Ну, я провел свое исследование несколько сотен лет назад и сосредоточился на Средневековье. Я изучил все возможные источники во время своей охоты за этими якобы божественными сокровищами, — продолжил Дэниел. — В общем, три этих артефакта можно собрать вместе на горе Синай…

— Почему именно на этой горе? — спросила Шелби.

— Связь между Троном и Землей там прочнее всего, — объяснила Гэбби, откинув волосы назад.

— Там Моисей получил Десять Заповедей, и именно там появляются ангелы, когда приносят послания от Трона.

— Можно подумать, будто бог открыл себе кафешку, — сказала Арриана, подкидывая мяч для сокса слишком высоко в воздух, так что он перелетел над лампой.

— Но прежде чем кто-то спросит, — сказал Кэм, выделив Шелби взглядом, — гора Синай — это не место всеобщего приземления после Падения.

— Было бы слишком легко, — сказала Аннабель.

— Но если собрать там все реликвии, — продолжил Дэниел, — тогда, теоретически, можно будет узнать и о месте приземления.

— Теоретически, — ухмыльнулся Кэм. — Неужели я должен быть единственным, кто скажет, что правдивость исследований Дэниела под вопросом…

Дэниел сжал челюсти.

— У тебя есть идея получше?

— Тебе не кажется, — Кэм повысил голос, — что твоя теория придает слишком много значения реликвиям, ценность которых может оказаться простой сказкой? Кто знает, действительно ли они сделают то, что якобы должны? — Люс посмотрела на группу ангелов и демонов — ее единственных союзников в попытке спасти себя, Дэниела… и мир. — И в этом сомнительном месте мы должны оказаться через девять дней.

— Меньше, чем девять, — сказал Дэниел. — Через девять дней будет слишком поздно. Люцифер и армия ангелов, изгнанных с Небес, уже прибудут на место.

— Но если мы успеем туда до Люцифера, — спросила Люс, — что тогда?

Дэниел покачал головой.

— Никто не знает. Я никому не рассказывал об этой книге, потому что Кэм прав. Я не знаю, к чему это приведет. Я вообще лишь много лет спустя узнал, что Гэбби ее опубликовала. К тому времени я потерял интерес к исследованию. Ты снова умерла, а когда тебя не было рядом, и ты не могла сыграть свою роль…

— Свою роль? — спросила Люс.

— Которую мы тоже пока что не понимаем до конца. — Гэбби толкнула Дэниела локтем, прерывая его. — Он хочет сказать, что мы разберемся по ходу дела.

Молли ударила себя по лбу ладонью.

— Правда? «Разберемся по ходу дела»? И это единственное, что вы, ребята, знаете точно? На это вы полагаетесь?

— На это и твою значимость — сказал Кэм, поворачиваясь к Люс. — Ты — та шахматная фигура, за которую здесь сражаются силы добра и зла.

— Что? — прошептала Люс.

— Заткнись, — внимание Дэниела обратилось к Люс. — Не слушай его.

Кэм фыркнул, но никто не обратил на это внимания. Его слова повисли в комнате как незваные гости. Ангелы и демоны молчали. Никто больше не собирался распространяться о роли Люс в предотвращении Второго Падения.

— Так вся информация про поиски реликвий, — сказала она, — в этой книге?

— Вроде того, — ответил Дэниел. — Мне просто нужно взглянуть на текст и освежить память. Надеюсь, я пойму, с чего нам начать. — Остальные отодвинулись, чтобы освободить Дэниелу место за столом. Люс почувствовала, как пальцы Майлза коснулись задней части ее руки.

Они едва обмолвились хоть словом с тех пор, как она вернулась из вестника.

— Мы можем поговорить? — тихо спросил Майлз. — Люс? — Его напряженное выражение лица заставило Люс вспомнить о тех последних минутах на заднем дворе ее родителей, когда Майлз уничтожил ее отражение.

Они так и не поговорили о поцелуе на крыше ее общежития в «Прибрежной».

Конечно же, Майлз знал, что это было ошибкой, — но почему Люс казалось, что она обманывала его каждый раз, когда была с ним милой?

— Люс… — Гэбби появилась рядом. — Думаю, мне стоит упомянуть, — она бросила взгляд на Майлза, — если ты хотела навестить Пенн, сейчас самое время.

— Хорошая идея. — Люс кивнула. — Спасибо. — Она бросила извиняющийся взгляд на Майлза, но он просто опустил свою бейсбольную кепку на глаза и отвернулся прошептать что-то Шелби.

— Хм. — Шелби возмущенно кашлянула. Она стояла позади Дэниела, пытаясь читать книгу через его плечо. — Что насчет меня и Майлза?

— Вы возвращаетесь в «Прибрежную», — сказала Гэбби. Сейчас ее тон был больше похож на преподавателей из «Прибрежной», чем когда-либо раньше. — Нам нужно, чтобы вы предупредили Стивена и Франческу. Нам может понадобиться и их помощь, и ваша. Скажите им… — она сделала глубокий вдох, — расскажите о происходящем. Что конец игры уже близок, хоть и не такой, как мы ожидали. Расскажите им обо всем. Им нужно знать, что делать.

— Хорошо, — сказала Шелби, поморщившись. — Ты босс.

— Ииииии-ха! — Арриана прикрыла рот рукой. — Если, хм, Люс собирается выйти, кому-то придется помочь ей выбраться через окно. — Она смущенно постукивала пальцами по столу. — Потому как я заложила выход библиотечными книгами, чтобы никто из «Меча и Креста» нас не побеспокоил.

— Чур я. — Кэм уже взял Люс под руку. Она начала было возмущаться, но эта идея почему-то не показалась плохой никому, кроме нее. Дэниел даже не заметил.

Перед тем как Люс развернулась, Шелби и Майлз с разной степенью беспокойства прошептали ей: «Будь осторожна».

Тепло улыбаясь, Кэм подвел ее к окну. Он поднял стеклянную раму, и они посмотрели на кампус. Там они встретились, там стали близки и там же он обманом заставил ее поцеловать себя. Не все воспоминания были плохими…

Он первым выпрыгнул в окно, плавно приземляясь на выступ, и протянул ей руку.

— Миледи.

Он с легкостью ее поднял, и Люс почувствовала себя крошечной и невесомой, когда Кэм мягко спустился со второго этажа за две секунды. Его крылья были спрятаны, но он все равно двигался грациозно, словно летел. Они мягко приземлились на покрытую росой траву.

— Я пойму, если ты захочешь побыть одна, — сказал он. — Я имею в виду на кладбище.

— Ага, спасибо.

Он потянулся к карману и вытащил крошечный серебряный колокольчик с надписью на иврите, который казался совсем древним. Кэм передал его Люс.

— Просто позвони, когда захочешь подняться обратно.

— Кэм, — сказала Люс. — Какова моя роль во всем этом?

Кэм протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но потом словно передумал. Его рука зависла в воздухе.

— Дэниел прав. Не я должен рассказать тебе об этом. — Он не стал дожидаться ее ответа, просто согнул колени и взлетел, даже не обернувшись.

Люс задержала взгляд на кампусе, позволяя знакомой влажности «Меча и Креста» липнуть к ее коже. Она не могла сказать, казалась ли теперь другой эта мрачная школа с ее громоздкими серыми строениями и удручающими пейзажами, или была все такой же.

Она прошла по кампусу через пустырь, покрытый короткой редкой травой, мимо мрачного общежития к кованым железным воротам кладбища. Там она остановилась, чувствуя, как по рукам бегут мурашки.

Кладбище все еще выглядело и пахло, как выгребная яма посреди кампуса. Пыль после битвы ангелов осела. Еще было достаточно рано, и большинство учеников спали. Да и в любом случае никто не стал бы бродить по кладбищу, если бы не был наказан. Она зашла через ворота и побрела мимо нависающих надгробий и насыпей могил.

В дальнем восточном углу покоилась Пенн.

Люс села у подножия могилы своей подруги. Она не принесла цветов и не знала молитв, поэтому просто положила руки на холодную мокрую траву, закрыла глаза и послала Пенн свое собственное сообщение в надежде, что оно когда-нибудь дойдет.

Люс вернулась к окну библиотеки, чувствуя раздражение.

Ей не нужен был Кэм или его загадочный колокольчик. Она сама могла забраться внутрь.

Было достаточно легко влезть на покатую крышу козырька, а оттуда она карабкалась вверх, пока не подобралась к длинному узкому выступу под библиотечными окнами. Он был примерно два фута шириной.

Она ступила на него и услышала голоса препирающихся Кэма и Дэниела.

— Что, если бы одного из нас поймали? — Тон Кэма был высоким и умоляющим. — Ты же знаешь, мы сильнее, когда вместе, Дэниел.

— Если мы не успеем туда вовремя, сила не будет иметь значения. Нас сотрут во времени.

Она могла представить их с другой стороны стены.

Кэм сжал кулаки, а его зеленые глаза полыхали. Дэниел, уверенный и неподвижный, скрестил руки на груди.

— Я не хочу, чтобы ты действовал сам. — Тон Кэма был жестким. — Твоя слабость к ней сильнее твоего слова.

— Тут нечего обсуждать. — Тон Дэниела не изменился. — Разделиться — наш единственный вариант. — Остальные затихли, скорее всего, думая о том же, что и Люс. Кэм и Дэниел вели себя как настоящие братья, и никто не собирался встревать.

Она потянулась к окну и увидела, что два ангела стоят друг против друга. Она схватилась руками за подоконник и ощутила небольшую волну гордости — в которой никогда не признается — за то, что самостоятельно добралась до библиотеки. Скорее всего, ни один из ангелов даже не заметит. Она вздохнула и засунула одну ногу внутрь. И тогда стекло затряслось.

Стеклянная рама дрожала, а подоконник вибрировал в ее руках с такой силой, что она чуть не упала с выступа. Она ухватилась покрепче, чувствуя, как внутри нее сотрясаются сердце и душа.

— Землетрясение, — прошептала она. Ее нога соскользнула с выступа, а хватка ослабла.

— Люсинда!

Дэниел кинулся к окну и обхватил ее руками. Кэм тоже оказался рядом, держа ее за плечо одной рукой, а другой прикрывая затылок. Книжные полки дрожали, а огни в библиотеке мерцали, когда два ангела затягивали ее через раскачивающееся окно, едва успев до того, как рама соскользнула с крепежа и разбилась на тысячи осколков.

Она взглянула на Дэниела в поисках ответа. Он все еще сжимал ее запястья, но смотрел мимо нее наружу. Он наблюдал за небом, которое потемнело и стало серым.

Хуже всего была вибрация внутри Люс, похожая на удар током.

Казалось, будто землетрясение длилось целую вечность, но в действительности прошло всего пять или десять секунд — достаточно, чтобы Люс, Кэм и Дэниел упали с грохотом на пыльный деревянный пол библиотеки.

Потом все прекратилось, и мир снова стал мертвенно-тихим.

— Какого черта? — Арриана встала с пола. — Мы что, попали в Калифорнию, а я и не заметила? Никто не сказал, что в Джорджии проходит линия разлома!

Кэм вытащил длинный осколок стекла из предплечья.

Люс ахнула, когда по его локтю потекла ярко-красная кровь, но на лице не отразилось никаких признаков боли.

— Это было не землетрясение. Это был резкий скачок во времени.

— Что? — спросила Люс.

— Первый из многих. — Дэниел выглянул из разбитого окна, наблюдая, как белое скопление облаков проплывает по уже голубому небу. — Чем ближе подбирается Люцифер, тем мощнее они будут. — Он взглянул на Кэма, кивнувшего в ответ.

— Тик-так, ребята, — сказал Кэм, — время истекает. Нам нужно лететь.