Неточные совпадения
Отойдя в лес за мостик, по течению ручья, девочка осторожно спустила на
воду у самого берега пленившее ее судно; паруса тотчас сверкнули
алым отражением в прозрачной
воде; свет, пронизывая материю, лег дрожащим розовым излучением на белых камнях дна.
— Не попа-ал! — взвыл он плачевным волчьим воем, барахтаясь в реке. Его красная рубаха вздулась на спине уродливым пузырем, судорожно мелькала над
водою деревяшка с высветленным железным кольцом на конце ее, он фыркал, болтал головою, с волос головы и бороды разлетались стеклянные брызги, он хватался одной рукой за корму лодки, а кулаком другой отчаянно колотил по борту и вопил, стонал...
А кругом, над головами, скалы, горы, крутизны, с красивыми оврагами, и все поросло лесом и лесом. Крюднер ударил топором по пню, на котором мы сидели перед хижиной; он сверху весь серый; но едва топор сорвал кору, как под ней
заалело дерево, точно кровь. У хижины тек ручеек, в котором бродили красноносые утки. Ручеек можно перешагнуть, а
воды в нем так мало, что нельзя и рук вымыть.
Точно птицы в воздухе, плавают в этой светлой ласковой
воде усатые креветки, ползают по камню раки-отшельники, таская за собой свой узорный дом-раковину; тихо двигаются
алые, точно кровь, звезды, безмолвно качаются колокола лиловых медуз, иногда из-под камня высунется злая голова мурены с острыми зубами, изовьется пестрое змеиное тело, всё в красивых пятнах, — она точно ведьма в сказке, но еще страшней и безобразнее ее; вдруг распластается в
воде, точно грязная тряпка, серый осьминог и стремительно бросится куда-то хищной птицей; а вот, не торопясь, двигается лангуст, шевеля длиннейшими, как бамбуковые удилища, усами, и еще множество разных чудес живет в прозрачной
воде, под небом, таким же ясным, но более пустынным, чем море.
Звесно: птаха пьет хоть и помалу,
але вельми часто и без
воды ей кепсько…
— Колибри достала из небольшого комода обернутую в кусок
алой шелковой материи, со стальными блестками, раззолоченную баночку, серебряную ложечку, хрустальный граненый графинчик с
водой и такой же стаканчик.
Мышиным огнем называется также древесная гнилушка, издающая по ночам фосфорический свет.], тускнеет заря на небе, ярко разгораются купальские костры, обливая красноватым светом темные перелески и отражаясь в сонных
водах алыми столбами…
Возвивалась голубушка высоко,́ далеко,
Садилася голубушка на бел горюч камень,
Умывалась голубушка
водою морскою,
Утиралась голубушка шелковой травою,
Говорила голубушка с холостым парнем:
«Уж ты, парень, паренек, глупенький твой разумок —
Не по промыслу заводы ты заводишь,
Трех девушек, парень, за один раз любишь:
Перву Машу во Казани
Да Дуняшу в Ярославле,
А душеньку Ульяшеньку в Нижнем городочке;
Купил Маше ленту
алу...
Малиновые переливы вечерней зари, сливаясь с ясным темно-синим небосклоном, с каждой минутой темнели. Ярко сверкают в высоте поднебесной звезды, и дрожат они на плесу, отражаясь в тихой
воде; почернел нагорный берег, стеной поднимаясь над
водою; ярчей разгорелись костры коноводов и пламенные столбы из труб стального завода, а вдали виднеется ярманка, вся залитая огнями. То и дело над нею вспыхивает то белое, то
алое, то зеленое зарево потешных огней, что жгут на лугах, где гулянья устроены.
Золотое солнце вспыхнуло в последний раз
алым пожаром на небе и погрузило свой огненный шар в мгновенно посиневшие
воды Дрина.
Алые краски заката давно погасли. Тихий, прохладный июльский вечер уже сплел над садом прозрачную паутину своих грустных сумерек. В окнах большого здания засветились огни. И Бог знает почему, напомнили эти освещенные окна института другие далекие огни Милице Петрович: золотые огни белградских домов и крепости, и огромного дома скупщины, отраженные черными в вечерний поздний час
водами Дуная.
Ермак открыл глаза и сосредоточенно устремил их в одну точку. Перед ним проносится его прошлое. Кровавые картины разбоя и убийств так и мечутся в голове. Инда оторопь берет. Кругом все трупы, трупы. Волжская
вода вокруг встреченных его шайкой стругов окрасилась
алою кровью, стон и предсмертное хрипение раненых раздается в его ушах. Стычки со стрельцами и опять… смерть. Кругом лежат мертвые его товарищи, а он один невредимым выходит из этих стычек — разве где маленько поцарапают.