Цитаты из русской классики со словом «фомич»
— Ну, что скажешь,
Фомич, — косить или подождать?
— Ни-че-го! — как-то особенно проговорил Илья Петрович. Никодим
Фомич хотел было еще что-то присовокупить, но, взглянув на письмоводителя, который тоже очень пристально смотрел на него, замолчал. Все вдруг замолчали. Странно было.
Простите, впрочем, тут не вижу преступленья;
Вот сам Фома
Фомич, знаком он вам?
— Ужас, ужас! Ну, конечно, с таким человеком, как Фома
Фомич, приятно служить: без наград не оставляет; кто и ничего не делает, и тех не забудет. Как вышел срок — за отличие, так и представляет; кому не вышел срок к чину, к кресту, — деньги выхлопочет…
— Говорили, Митрий Федорович. При Андрее говорили. Вот он тут сам, Андрей, еще не уехал, призовите его. А там в зале, когда хор потчевали, так прямо закричали, что шестую тысячу здесь оставляете, — с прежними то есть, оно так понимать надо. Степан да Семен слышали, да Петр
Фомич Калганов с вами тогда рядом стоял, может, и они тоже запомнили…
— Не знаю-с. Стало быть, «специями» занимаются, — ответил Иван
Фомич.
Но когда минутами смыкались мои глаза, то мне всё представлялся Иван
Фомич, будто бы получавший миллионы денег.
— Студент Каетан Слободзиньский с Волыня, — рекомендовал Розанову Рациборский, — капитан Тарас Никитич Барилочка, — продолжал он, указывая на огромного офицера, — иностранец Вильгельм Райнер и мой дядя, старый офицер бывших польских войск, Владислав
Фомич Ярошиньский. С последним и вы, Арапов, незнакомы: позвольте вас познакомить, — добавил Рациборский и тотчас же пояснил: — Мой дядя соскучился обо мне, не вытерпел, пока я возьму отпуск, и вчера приехал на короткое время в Москву, чтобы повидаться со мною.
— Так как же, Фома
Фомич? — спрашивает искательно хозяйка. — Это же дело выеденного яйца не стоит… Ведь вам только слово сказать…
И что же! несмотря на прозрение, барина сейчас же начала угнетать тоска:"Куда я теперь денусь? Все был Иван
Фомич — и вдруг его нет! все у него на руках было; все он знал, и подать и принять; знал привычки каждого гостя, чем кому угодить, — когда все это опять наладится?"И долго тосковал барин, долго пересчитывал оставшуюся после Ивана Фомича посуду, белье, вспоминал о каких-то исчезнувших пиджаках, галстухах, жилетах; но наконец махнул рукой и зажил по-старому.
— Например, Загоскин [Загоскин Михаил Николаевич (1789—1852) — русский писатель, автор многочисленных романов, из которых наибольшей известностью пользовались «Юрий Милославский» и «Рославлев».], Лажечников [Лажечников Иван Иванович (1792—1869) — русский писатель, автор популярных в 30-40-е годы XIX в. исторических романов: «Ледяной дом» и др.], которого «Ледяной дом» я раз пять прочитала, граф Соллогуб [Соллогуб Владимир Александрович (1814—1882) — русский писатель, повести которого пользовались в 30-40-х годах большим успехом.]: его «Аптекарша» и «Большой свет» мне ужасно нравятся; теперь Кукольник [Кукольник Нестор Васильевич (1809—1868) — русский писатель, автор многочисленных драм и повестей, проникнутых охранительными крепостническими идеями.], Вельтман [Вельтман Александр
Фомич (1800—1870) — русский писатель, автор произведений, в которых идеализировалась патриархальная старина...
— Намеднись даже в стуколку с ним вместе играл, — солгал Балалайкин, — Фалелеев Сидор Кондратьич, Бобков Герасим
Фомич, Генералов Федор Кузьмич, Парамонов и я.
Все арестанты вытянулись в струнку у своих нар, один только Исай
Фомич еще более начал кричать и кривляться.
Одного этого совершенно достаточно было, чтоб Фома
Фомич, переселясь в Степанчиково и покорив себе дядю, возненавидел любимца его, Фалалея.
Вообще тогда отношение к политическим во всех слоях общества было самое дружественное, а ссыльным полякам, которых после польского восстания 1863 года было наслано много, покровительствовал сам губернатор, заядлый поляк Станислав
Фомич Хоминский. Ради них ему приходилось волей-неволей покровительствовать и русским политическим.
Подколесин. Сейчас, сейчас. (Надевает фрак и садится.)Послушай, Илья
Фомич. Знаешь ли что? Поезжай-ка ты сам.
Так и с нашими акционерами: наживают деньги правдами и неправдами десятки лет, крепятся, скалдырничают, а тут подвернулся Егор
Фомич — благоразумный раб и распоясался.
— Хе-хе-хе! а ведь недурно? С тех пор, поверите ли вы, всякий из нас скажет, например, Агею Фомичу: здравствуйте — и уж непременно прибавит: «Так как же не исправник он?» И Агей
Фомич, вы думаете, сердится? Нисколько. Нет — у нас этого и в заведении нет. Вот спросите хоть Ивана Ильича.
— Как же, Ристид
Фомич! Ну и глазок у вас — в землю вы на три аршина видите! — с восхищением воскликнул Вавилов.
— Вовсе не все равно, Кузьма
Фомич; не говорите глупостей, — тихо сказала Марья Петровна.
— А слышали вы, сосед ваш, Павел
Фомич, двадцать тысяч в карты проиграл?
Но раз как человек был принят, Иван
Фомич терпеть не мог показывать, что он его остерегается или имеет к нему неполное доверие.
В ночь под Рождество Ефим
Фомич Перекладин, коллежский секретарь, лег спать обиженный и даже оскорбленный.
«Блаженнейший и незабвенный Исай
Фомич», — отзывается о нем Достоевский, с мягкою улыбкою вспоминая его незлобливое добродушие и комично-самодовольную хвастливость.
Слово «Андрей» выговорил он чуть-чуть звуком о вместо а. И слово «
Фомич» отзывалось волжским говором.
В своей спальне, с балдахином кровати, обитым голубым стеганым атласом, Анна Серафимовна очень скоро разделась, с полчаса почитала ту статью, о которой спрашивал ее Ермил
Фомич, и задула свечу в половине одиннадцатого, рассчитывая встать пораньше. Она никогда не запирала дверей.
— Слушай, Павел
Фомич, — начал Семен, — грех тебе таиться от товарища, который мыкается с тобой одной жизнью, готов наткнуться за тебя на нож и копье.
Ипполитов. Перед добром,
Фомич неверный! С тобою шутить нельзя: благополучие у тебя на носу, а ты его не видишь.
— Слушай, Павел
Фомич, — начал Семен, — грех тебе таиться от товарища, который мыкает с тобою жизнь заодно, готов наткнуться за тебя на нож и копье.
Составил же Николай
Фомич смету — чуть не миллион насчитал.
— Что? или поймал,
Фомич? — спросил он.
— Что это, вы больны? — довольно резко спросил Никодим
Фомич.
— Дело ясное, дело ясное! — горячо повторил Никодим
Фомич.
— А сегодня сказывал мне Никодим
Фомич, — ввернул Порфирий Петрович, — что встретил вас вчера уж очень поздно, в квартире одного, раздавленного лошадьми, чиновника…
— Бедность не порок, дружище, ну да уж что! Известно, порох, не мог обиды перенести. Вы чем-нибудь, верно, против него обиделись и сами не удержались, — продолжал Никодим
Фомич, любезно обращаясь к Раскольникову, — но это вы напрасно: на-и-бла-га-а-ар-р-род-нейший, я вам скажу, человек, но порох, порох! Вспылил, вскипел, сгорел — и нет! И все прошло! И в результате одно только золото сердца! Его и в полку прозвали: «поручик-порох»…
Когда он очнулся, то увидал, что сидит на стуле, что его поддерживает справа какой-то человек, что слева стоит другой человек с желтым стаканом, наполненным желтою водою, и что Никодим
Фомич стоит перед ним и пристально глядит на него; он встал со стула.
И он быстро вышел из комнаты, поскорей протесняясь через толпу на лестницу; но в толпе вдруг столкнулся с Никодимом Фомичом, узнавшим о несчастии и пожелавшим распорядиться лично. Со времени сцены в конторе они не видались, но Никодим
Фомич мигом узнал его.
Луиза Ивановна с уторопленною любезностью пустилась приседать на все стороны и, приседая, допятилась до дверей; но в дверях наскочила задом на одного видного офицера с открытым свежим лицом и с превосходными густейшими белокурыми бакенами. Это был сам Никодим
Фомич, квартальный надзиратель. Луиза Ивановна поспешила присесть чуть не до полу и частыми мелкими шагами, подпрыгивая, полетела из конторы.
— А как вы, однако ж, кровью замочились, — заметил Никодим
Фомич, разглядев при свете фонаря несколько свежих пятен на жилете Раскольникова.
— Он едва на ногах стоит, а ты… — заметил было Никодим
Фомич.
Никодим
Фомич говорил с жаром Илье Петровичу, и до него долетели слова...
— Опять грохот, опять гром и молния, смерч, ураган! — любезно и дружески обратился Никодим
Фомич к Илье Петровичу, — опять растревожили сердце, опять закипел! Еще с лестницы слышал.
— Ну уж ты… жестоко… — пробормотал Никодим
Фомич, усаживаясь к столу и тоже принимаясь подписывать. Ему как-то стыдно стало.
Я вашу партию составил: мосьё Кок,
Фома
Фомич и я.
— У меня есть сослуживец, Исай
Фомич Затертый: он заикается немного, а деловой и знающий человек. Три года управлял большим имением, да помещик отпустил его по этой самой причине, что заикается. Вот и вступил к нам.
— Нет, сегодня у вице-директора обедаю. К четвергу надо приготовить доклад — адская работа! На представления из губерний положиться нельзя. Надо проверить самому списки. Фома
Фомич такой мнительный: все хочет сам. Вот сегодня вместе после обеда и засядем.
— Да, — скажет потом какой-нибудь из гостей с глубоким вздохом, — вот муж-то Марьи Онисимовны, покойник Василий
Фомич, какой был, Бог с ним, здоровый, а умер! И шестидесяти лет не прожил, — жить бы этакому сто лет!
— Что ж делать! Надо работать, коли деньги берешь. Летом отдохну: Фома
Фомич обещает выдумать командировку нарочно для меня… вот, тут получу прогоны на пять лошадей, суточных рубля по три в сутки, а потом награду…
— Исай
Фомич 3атертый, — повторил Иван Матвеевич, отирая наскоро руку обшлагом другого рукава, и, взяв на минуту руку Обломова, тотчас спрятал свою в рукав. — Я завтра поговорю с ним-с и приведу.
Иван
Фомич Синегубов — письмоводитель Струнникова. Это старый подьячий, которого даже в то лихоимное время нашли неудобным держать на коронной службе. Но Федор Васильич именно за это и возлюбил его.
Предложения со словом «фомич»
- – Это ты, Фомич? Чего тебе?.. Что лезешь?
- Фомич – так, оказывается, звали дворника – невнятно крикнул что-то в ответ, вновь огласив улицу трелью свистка.
- Матрёна, переспелая баба, ведавшая хозяйской кухней, была отослана в дальнюю деревню, Фомич, заправлявший лошадьми и выездом, неожиданно отдан в солдаты.
- (все предложения)