Цитаты из русской классики со словом «дурень»
Хлопцы, слышали ли вы?
Наши ль головы не крепки!
У кривого головы
В голове расселись клепки.
Набей, бондарь, голову
Ты стальными обручами!
Вспрысни, бондарь, голову
Батогами, батогами!
Голова наш сед и крив;
Стар, как бес, а что за
дурень!
Прихотлив и похотлив:
Жмется к девкам…
Дурень,
дурень!
И тебе лезть к парубкам!
Тебя б нужно в домовину,
По усам до по шеям!
За чуприну! за чуприну!
— Да что это за
дурень? — вскричали они, — откуда он взялся? Кто его втолкнул сюда? Или ты, болван, думаешь, мы по-мужицки дубинами бьемся?
— Это хохлы баб распустили и парней также, а наши тулянки не посмеют.
Дурни вы, хохлы, вот что, коли такую волю бабам даете!..
— Хорошо, — сказал Рыхлинский. — Линейку возьми опять и отдай кому-нибудь другому. А вы, гультяи, научите малого, что надо делать с линейкой. А то он носится с нею, как
дурень с писаной торбой.
— Н-да-а… Ловко! — произнес он, внезапно остановившись. — Могу сказать… А мы-то, три
дурня, старались. Уж лучше бы она хоть пуговицу дала, что ли. Ту по крайности куда-нибудь пришить можно. А что я с этой дрянью буду делать? Барыня небось думает: все равно старик кому-нибудь ее ночью спустит, потихоньку, значит. Нет-с, очень ошибаетесь сударыня… Старик Лодыжкин такой гадостью заниматься не станет. Да-с! Вот вам ваш драгоценный гривенник! Вот!
— Вот как твою книгу,
дурень! — сказал он угрюмо. — Я ж тебя учу, как собаку, а ты все хочешь дичь жрать, а?
— Хлебников! Дьявол косорукий! — кричал маленький, круглый и шустрый ефрейтор Шаповаленко, и в голосе его слышалось начальственное страдание. — Я ж тебе учил-учил,
дурня! Ты же чье сейчас приказанье сполнил? Арестованного? А, чтоб тебя!.. Отвечай, для чего ты поставлен на пост!
Благодарю вас, что направили его по задам и он попался ко мне, как золотая рыбка старому
дурню рыбаку в сказке.
— Знаю, знаю все: за мою голову дают две тысячи червонных. Знают же, они,
дурни, цену ей! Я тебе пять тысяч дам. Вот тебе две тысячи сейчас, — Бульба высыпал из кожаного гамана [Гаман — кошелек, бумажник.] две тысячи червонных, — а остальные — как ворочусь.
А тут еще Яшка Кормилицын… — со злостью думала девушка, начиная торопливо ходить по комнате из угла в угол. — Вот это было бы мило: madame Кормилицына, Гликерия Витальевна Кормилицына… Прелестно! Муж, который не умеет ни встать, ни сесть… Нужно быть идиоткой, чтобы слушать этого долговолосого
дурня…
— Не ври ты, пожалуйста, — оборвал его Галактион. — Ты это все устроил потихоньку. Не беспокойся, понимаю, что тебе нужно. Обрабатываешь этого старого
дурня?
Где ж
дурню деревенскому
Понять слова господские,
Особенно Последыша
Столь умные слова?
Чем нравом кто
дурней,
Тем более кричит и ропщет на людей:
Не видит добрых он, куда ни обернётся,
А первый сам ни с кем не уживётся.
— Onterkoff, — сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. — Les Allemands sont de fières bêtes. N’est ce pas, m-r Pierre? [ — Экие
дурни эти немцы. Неправда ли, мосье Пьер?] — заключил он.
— Нет, это не по-моему: я держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был царем или паном великим, я бы первый перевешал всех тех
дурней, которые позволяют себя седлать бабам…
— Ай да
дурень! — воскликнул радостно Перстень. — Вот, правду говорят: дураками свет стоит! Ах, дурак, дурак! Ах, губошлеп, губошлеп ты этакий!
— Серчай же,
дурень! — сказали разбойники, — что ж ты не серчаешь?
— Эх, конь! — говорил он, топая ногами и хватаясь в восхищении за голову, — экий конь! подумаешь. И не видывал такого коня! Ведь всякие перебывали, а небось такого бог не послал! Что бы, — прибавил он про себя, — что бы было в ту пору этому седоку, как он есть, на Поганую Лужу выехать! Слышь ты, — продолжал он весело, толкая локтем товарища, — слышь ты,
дурень, который конь тебе боле по сердцу?
— Сюда, Афанасий Иванович! Вот тут плетень пониже, поднимайте ногу, да не бойтесь:
дурень мой отправился на всю ночь с кумом под возы, чтоб москали на случай не подцепили чего.
Что прикажешь делать? Козаку сесть с бабами в
дурня! Дед отпираться, отпираться, наконец сел. Принесли карты, замасленные, какими только у нас поповны гадают про женихов.
Глядь — в самом деле простая масть. Что за дьявольщина! Пришлось в другой раз быть
дурнем, и чертаньё пошло снова драть горло: «
Дурень,
дурень!» — так, что стол дрожал и карты прыгали по столу. Дед разгорячился; сдал в последний раз. Опять идет ладно. Ведьма опять пятерик; дед покрыл и набрал из колоды полную руку козырей.
— Типун тебе на язык,
дурень этакий, нишкни! И с нами не говори. Привыкай молчать; не то как раз при ком-нибудь языком брякнешь, тогда и нас и тебя поминай как звали!
— Что за
дурни, прости господи, эти немцы! — сказал голова. — Я бы батогом их, собачьих детей! Слыханное ли дело, чтобы паром можно было кипятить что! Поэтому ложку борщу нельзя поднести ко рту, не изжаривши губ, вместо молодого поросенка…
— Вот как раз до того теперь, чтобы женихов отыскивать!
Дурень,
дурень! тебе, верно, и на роду написано остаться таким! Где ж таки ты видел, где ж таки ты слышал, чтобы добрый человек бегал теперь за женихами? Ты подумал бы лучше, как пшеницу с рук сбыть; хорош должен быть и жених там! Думаю, оборваннейший из всех голодрабцев.
— Ладно! — провизжала одна из ведьм, которую дед почел за старшую над всеми потому, что личина у ней была чуть ли не красивее всех. — Шапку отдадим тебе, только не прежде, пока сыграешь с нами три раза в
дурня!
Кой черт? мне почудился крик свояченицы на улице; они,
дурни, забрали себе в голову, что я им ровня.
— Сам ты
дурень, — отвечал слепой, выкатив на опричника белки свои, — где мне видеть, коли глаз нетути. Вот ты — дело другое; у тебя без двух четыре, так видишь ты и дале и шире; скажи, кто передо мной, так буду знать!
— Что с ним будешь делать! — сказал Перстень, пожимая плечами. — Видно, уж не отвязаться от него, так и быть, иди со мной,
дурень, только после не пеняй на меня, коли тебя повесят!
— Отворотился хоть бы в сторону, когда хочешь чихнуть! — проговорил дед, протирая глаза. Осмотрелся — никого нет. — Нет, не любит, видно, черт табаку! — продолжал он, кладя рожок в пазуху и принимаясь за заступ. —
Дурень же он, а такого табаку ни деду, ни отцу его не доводилось нюхать!
— Ну, нэхай ему, твоему Пашке… Усе хлопцы так: маленький, маленький, а потом выросте большой
дурень, як мой Терешка.
— Ото
дурень, Терешка мой… — самодовольно говорил старик Ковальчук, толкая локтем Тита Горбатого. — Такой уродивсь:
дурня не выпрямишь.
Да, расскажу я вам, как ведьмы играли с покойным дедом в
дурня.
— Слушай же! — залаяла ведьма в другой раз, — если хоть раз выиграешь — твоя шапка; когда же все три раза останешься
дурнем, то не прогневайся — не только шапки, может, и света более не увидишь!
То-то, сынку,
дурни были латынцы: они и не знали, есть ли на свете горелка.
— Ну,
дурень же я был! Король козырей! Что! приняла? а? Кошачье отродье!.. А туза не хочешь? Туз! валет!..
— Что́ ж мне делать? — сказал он наконец. — Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что́ может отец, и оба вышли des imbéciles. [
дурни.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль — беспокойный. Вот одно различие, — сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что-то неожиданно-грубое и неприятное.
—
Дурень, что ты здесь сидишь? Разве хочешь, чтобы тебя застрелили, как воробья?
— Ото
дурень! — шептал ей Иван Семеныч, стараясь обнять. — А ты все еще сердишься на меня, писанка?
— Я тебя,
дурня, сначала не признал, а теперь вспоминаю твою рожу!
—
Дурень! — закричал один опричник, — аль не видишь, кто перед тобой!
— Слышь ты,
дурень, — повторил Кольцо, — покажи кулак его царской милости!
Дурень и обрадовался; только масла никто и спрашивать не хочет.
— Убирайся,
дурень! Уноси ноги! Все выбирайтесь из Слободы! Сбор у кривого дуба!
— Интереснее всего было, — продолжал Калинович, помолчав, — когда мы начали подрастать и нас стали учить:
дурни эти мальчишки ничего не делали, ничего не понимали. Я за них переводил, решал арифметические задачи, и в то время, когда гости и родители восхищались их успехами, обо мне обыкновенно рассказывалось, что я учусь тоже недурно, но больше беру прилежанием… Словом, постоянное нравственное унижение!
— Правей, правей! — говорил старший, — чего стал влево забирать,
дурень? Сверли туда, где копья торчат!
—
Дурень! Слышишь, все пропало! Дедушку схватили, ключей не добыли!
Дурень я! и позабыл, что теперь мне все кажется тяжелее.
— Иди,
дурень, за мной! Уноси свою голову!
Ни сосны, ни дуба, ни клена — одна только лиственница, тощая, жалкая, точно огрызенная, которая служит здесь не украшением лесов и парков, как у нас в России, а признаком
дурней, болотистой почвы и сурового климата.
— Они,
дурни, забрали себе…
Ассоциации к слову «дурень»
Синонимы к слову «дурень»
Предложения со словом «дурень»
- Но старый дурень испугался, что герцог собирается его заменить, и потому подбирал себе в помощники совсем уж безголовых тупиц, к тому же жутко его боящихся.
- – Вот дурень! Конечно, на ханьском. Мы же не тангуты. Их язык годится лишь для оглашения приказов.
- Пропали два дурня где-то в польских чащобах – ну и царствие им небесное.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «дурень»
Афоризмы русских писателей со словом «дурень»
- Но давно уж речь ведется,
Что лишь дурням клад дается,
Ты ж хоть лоб себе разбей,
Так не выбьешь двух рублей.
- Чем нравом кто дурней,
Тем более кричит и ропщет на людей:
Не видит добрых он, куда ни обернется,
А первый сам ни с кем не уживется.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно