Цитаты из русской классики со словом «Орест»
— Где Орест Григорьевич? — спросил ее Розанов.
— Ну, а Орест и Пилад куда поедут? верно, домой беседовать о любви; то ли дело мы, проведаем милую тетушку, — лучше вашей кислой дружбы.
Это было в одном дружеском семействе, куда я, дядя мой Орест Маркович Ватажков и еще двое наших общих знакомых только что вернулись с вербного базара, что стоит о Лазаревой субботе у Гостиного двора.
Г-н Орест Миллер полагает, например, что высшее нравственное развитие состоит в принижении своей личности и, если возможно, даже в совершенном отречении от нее, Может быть, и г. Жеребцов близок к подобному взгляду.
— Надо спросить Нюшу. Нюша Горелова всегда с Милицей. Попугайчики inséparables, Орест с Пиладом… Спросите Нюшу! — послышалось из передних пар.
Орест, весь одержимый нравственным долгом отмстить за смерть отца.
Орест Миллер в восторге всплеснул руками.
Застали еще старика при последних минутах. Он успел только благословить сыновей своих, невесток и внучек. Похороны были великолепные; два дня таскали из кладовой мешки с медной монетой, которую раздавали нищим, запрудившим улицу. Раздел между сыновьями совершился полюбовно, как сделали бы его промеж себя Орест и Пилад. Что хотелось одному, того не желал другой. Женщину, бывшую при старике и не носившую названия своей должности, выпроводили со двора без уважения, но и без обиды, со всем ее скарбом.
— Садись, голубчик, садись, если бы ты знал, как я рад тебе… Мое счастье без тебя не было полно… Сам подумай, Орест женится, Пилада — нет…
И этот вопиющий голос не был голос в пустыне: усастый Орест протащил своего Пилада [Орест и Пилад — имена двух верных друзей, ставшие нарицательными (греч. миф.).] сквозь щель едва отворенных ворот. Тут началась толкотня, писк, крик; некоторые с моста попадали в воду.
У маркизы был сын Орест, который долго назывался «Оничкой», дочь Антонина, девица взрослая, дочь Сусанна, девица на возрасте, и сын Вениамин, молодой человек еще в самой зеленой поре.
— Какое уж, — отвечает, — «вкупе» жить, Орест Маркович, когда и на своем-то, на особом дворе, и то никак не убережешься!
— Я, — отвечаю, — этого не знаю, когда святого Филимона, да и мне можно это и не знать, потому что я вовсе не Филимон, а Орест.
— Орест! прости меня Христа ради.
— Его зовут Орест Маркович Ватажков; запиши у себя, а теперь мы с ним едем. — И с этим Постельников надел посреди комнаты фуражку и повлек меня за собою.
Об этих подарках и зашла теперь речь: все находили, что подарки — прекрасный обычай, который оставляет в детских умах самые теплые и поэтические воспоминания; но дядя мой, Орест Маркович Ватажков, человек необыкновенно выдержанный и благовоспитанный, вдруг горячо запротиворечил и стал настаивать, что все сюрпризы вредны и не должны иметь места при воспитании нигде, а тем паче в России.
— Ну, дружок, Орест Маркович, воля твоя, а если честью от нас не выйдешь, я тебя с полицией вытравлю!
— Вы чудачествуете, Орест Маркович?
— Ах ты, заморская птица! Орест Маркович! воротись, брат, воротись! Я ведь думал, что черт знает кто, что с докладом входишь!
— Ничего, — говорит, — Орест Маркович; живем преестественно в своем виде. Я в настоящее время нынче все овцами занимаюсь.
— Что, сударь, Орест Маркович! жизнь наша против прежнего стала, — говорит, — гораздо хуже.
— Нет-с, — отвечал я ему смело, — меня зовут не Филимон, а Орест.
— Орест Маркович! Мы вас слушаем.
Оказалось, что с перепугу, что его ловят и преследуют на суровом севере, он ударился удирать на чужбину через наш теплый юг, но здесь с ним тоже случилась маленькая неприятность, не совсем удобная в его почтенные годы: на сих днях я получил уведомление, что его какой-то армейский капитан невзначай выпорол на улице, в Одессе, во время недавних сражений греков с жидами, и добродетельный Орест Маркович Ватажков столь удивился этой странной неожиданности, что, возвратясь выпоротый к себе в номер, благополучно скончался «естественною смертью», оставив на столе билет на пароход, с которым должен был уехать за границу вечером того самого дня, когда пехотный капитан высек его на тротуаре, неподалеку от здания новой судебной палаты.
Вот что, Орест Маркович, духовное лицо у нас теперь в смущение приводит.
Это было письмо Фортунатова к предводителю моего уезда. Касающаяся до меня фраза заключалась в следующем: «Кстати, к вам, по соседству, приехал помещик Орест Ватажков; он человек бывалый за границей и наверно близко знает, как в чужих краях устраивают врачебную часть в селениях. Прихватите-ка и его сюда: дело это непременно надо свалить к черту с плеч».
— Как чего? Ах, нет, Орест Маркович, так нельзя: ведь они вон, и дьякон, и отец Маркел, по сие время ходят, и отец Маркел все вздыхает на небо.
— Ужасно, сударь, Орест Маркович, ужасно, — говорит, — мы, духовные, к этому смятению подвержены, о мире всего мира Господа умоляем, а самим нам в этом недуге вражды исцеления нет.
Взошел на кафедру маленький, горбатенький человечек. Черно-седая борода и совсем лысая голова с высоким, крутым лбом. Профессор русской литературы, Орест Федорович Миллер. Он говорил о Византии, о византийском христианстве, о «равноапостольном» византийском императоре Константине Великом. Из-за кафедры видна была одна только голова профессора. Говорил он напыщенным, декламаторским голосом, как провинциальные трагики.
Председателем общества был Орест Миллер.
Осенью 1887 года, после смерти Каткова, Орест Миллер посвятил лекцию резко-отрицательной оценке его деятельности и за это был уволен из университета.
Орест Миллер не был крупным ученым и в истории науки имени своего не оставил. Наибольшею известностью пользовалась его книга «Русские писатели после Гоголя», собрание публичных лекций о новых писателях — Тургеневе, Льве Толстом, Достоевском, Гончарове и т. д., — статей журнально-критического типа. Он был страстным почитателем Достоевского, с большим наклоном к старому, чуждающемуся казенщины славянофильству. В то время ходила эпиграмма...
И если Пилад ранен насмерть, Орест, энергически прощаясь с ним, верным ударом кинжала прекращает его мучения, страшно клянется отмстить и сдерживает клятву, потом отирает слезу и успокаивается…»
Синонимы к слову «орест»
Предложения со словом «орест»
- Орест хоть и основал государство, которое было больше отцовского, но его преследовали неудачи: то неурожай, то чума.
- ОРЕСТ. Вы указали нам на узкое место. Что значит коллективный разум избирателей! Идя с ними рука об руку, мы сойдёмся с противником в рукопашной.
- ОРЕСТ. Ничего там сложного нет. Я даже ударения расставил. И пояснение написал.
- (все предложения)
Значение слова «Орест»
Оре́ст (др.-греч. Ὀρέστης «горец») — в древнегреческой мифологии сын Агамемнона и Клитемнестры, убивший свою мать и её любовника из мести за убитого ими отца. Друг Пилада, брат Ифигении и Электры. (Википедия)
Отправить комментарий
Значение слова «Орест»
Оре́ст (др.-греч. Ὀρέστης «горец») — в древнегреческой мифологии сын Агамемнона и Клитемнестры, убивший свою мать и её любовника из мести за убитого ими отца. Друг Пилада, брат Ифигении и Электры.
Все значения слова «Орест»Предложения со словом «орест»
Орест хоть и основал государство, которое было больше отцовского, но его преследовали неудачи: то неурожай, то чума.
ОРЕСТ. Вы указали нам на узкое место. Что значит коллективный разум избирателей! Идя с ними рука об руку, мы сойдёмся с противником в рукопашной.
ОРЕСТ. Ничего там сложного нет. Я даже ударения расставил. И пояснение написал.
- (все предложения)
Синонимы к слову «орест»
- древнегреческая мифология
- речной бог
- префект претория
- десятая муза
- воспылавший любовью
- (ещё синонимы...)