Неточные совпадения
Ступил подполковник Снегирев на порог, глаза протер — отшатнулся… Что за дышло! Поперек пола офицерский драгунский мундир, ручки изогнувши, серебряным погоном блещет, сапожки лаковые в шпорках, как пьяные щенки, валяются… А на отомане под евонной буркой
живое тело урчит… Кто такой? По какому случаю? Сродников в кавалерии у батальонного отродясь не было… Что за
гусь скрозь трубу в полночь ввалился?
Неточные совпадения
Иль помириться их заставить, // Дабы позавтракать втроем, // И после тайно обесславить // Веселой шуткою, враньем. // Sel alia tempora! Удалость // (Как сон любви, другая шалость) // Проходит с юностью
живой. // Как я сказал, Зарецкий мой, // Под сень черемух и акаций // От бурь укрывшись наконец, // Живет, как истинный мудрец, // Капусту садит, как Гораций, // Разводит уток и
гусей // И учит азбуке детей.
Встряхнув кудрями, он сгибался над гитарой, вытягивал шею, точно
гусь; круглое, беззаботное лицо его становилось сонным;
живые, неуловимые глаза угасали в масленом тумане, и, тихонько пощипывая струны, он играл что-то разымчивое, невольно поднимавшее на ноги.
Когда зрители уселись и простыни раздвинулись, в раме, обтянутой марлей, взорам предстали три фигуры
живой картины, в значении которых не было возможности сомневаться: Любинька стояла с большим, подымающимся с полу черным крестом и в легком белом платье; близ нее, опираясь на якорь, Лина в зеленом платье смотрела на небо, а восьмилетний Петруша в красной рубашке с прелестными крыльями, вероятно, позаимствованными у белого
гуся, и с колчаном за плечами целился из лука чуть ли не на нас.
Бойцовых
гусей у нас в то время много держали и спускали их на Кромской площади; но самый первый
гусь был квартального Богданова: у другого бойца у
живого крыло отрывал; и чтобы этого
гуся кто-нибудь не накормил моченым горохом или иначе как не повредил — квартальный его, бывало, на себе в плетушке за спиною носил: так любил его.
За окном весело разыгралось летнее утро — сквозь окроплённые росою листья бузины
живой ртутью блестела река, трава, примятая ночной сыростью, расправляла стебли, потягиваясь к солнцу; щёлкали жёлтые овсянки, торопливо разбираясь в дорожной пыли, обильной просыпанным зерном; самодовольно гоготали
гуси, удивлённо мычал телёнок, и вдоль реки гулко плыл от села какой-то странный шлёпающий звук, точно по воде кто-то шутя хлопал огромной ладонью.