— Мели, Емеля, твоя неделя. По-вашему, значит, тот и убийца, кто Акульку знал? Эх вы, горячка! Соску бы вам сосать, а
не дела разбирать! Вы тоже за Акулькой ухаживали, — значит, и вы участник в этом деле?
— Николай Ермолаич! Ну, будьте так добры! Назовите меня подлецом, негодяем, если я заблуждаюсь относительно этой женщины! Дело ведь какое! Дело-то! Роман, а
не дело! На всю Россию слава пойдет! Следователем по особо важным делам вас сделают! Поймите вы, неразумный старик!
Неточные совпадения
— Спасибо Ефрему, — сказал Псеков, — без него мы и
не догадались бы. Ему первому пришло на мысль, что здесь что-то
не так. Приходит сегодня ко мне утром и говорит: «А отчего это наш барин так долго
не просыпается? Целую неделю из спальни
не выходит!» Как сказал он мне это, меня точно кто обухом… Мысль сейчас мелькнула… Он
не показывался с прошлой субботы, а ведь сегодня воскресенье! Семь
дней — шутка сказать!
— А сербы опять взбудоражились! Что им нужно,
не понимаю! Ах, Австрия, Австрия! Твои это
дела!
Вечером Чубиков и его помощник, освещенные бледнолицей луной, возвращались к себе домой; они сидели в шарабане и подводили в своих головах итоги минувшего
дня. Оба были утомлены и молчали. Чубиков вообще
не любил говорить в дороге, болтун же Дюковский молчал в угоду старику. В конце пути, однако, помощник
не вынес молчания и заговорил...
— Что Николашка причастен в этом
деле, — сказал он, — non dubitandum est [Нет сомнения (лат.).]. И по роже его видно, что он за штука… Alibi выдает его с руками и ногами. Нет также сомнения, что в этом
деле не он инициатор. Он был только глупым, нанятым орудием. Согласны?
Не последнюю также роль в этом
деле играет и скромный Псеков. Синие панталоны, смущение, лежанье на печи от страха после убийства, alibi и Акулька.
Дело, батенька,
не в бабе.
О, вы
не знаете этих старых
дев, староверок!
— Мы и сами умеем трудные
дела разбирать, — сказал он. — А ваше
дело не лезть, куда
не следует. Пишите себе под диктовку, когда вам диктуют, — вот ваше
дело!
— Садитесь, Псеков, — сказал Чубиков. — Надеюсь, что сегодняшний раз вы будете благоразумны и
не станете лгать, как те разы. Во все те
дни вы отрицали свое участие в убийстве Кляузова, несмотря на всю массу улик, говорящих против вас. Это неразумно. Сознание облегчает вину. Сегодня я беседую с вами в последний раз. Если сегодня
не сознаетесь, то завтра будет уже поздно. Ну, рассказывайте нам…
— А вам для чего это знать?
Не ваше
дело… Да пейте же, чёрт вас возьми. Разбудили, так пейте! Интересная история, братец, с этим сапогом. Я
не хотел идти к Оле.
Не в духе, знаешь, был, подшофе… Она приходит под окно и начинает ругаться… Знаешь, как бабы… вообще… Я, спьяна, возьми да и пусти в нее сапогом… Ха-ха…
Не ругайся, мол. Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла. Питаюсь теперь… Любовь, водка и закуска! Но куда вы? Чубиков, куда ты?
Гаврило. «Молчит»! Чудак ты… Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь не подолгу от этого от самого; да и не жил бы, кабы
не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург да за границу, там ему просторнее.
Боюсь, сударь, я одного смертельно, // Чтоб множество не накоплялось их; // Дай волю вам, оно бы и засело; // А у меня, что дело, что
не дело, // Обычай мой такой: // Подписано, так с плеч долой.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Голоса купцов. Допустите, батюшка! Вы
не можете
не допустить: мы за
делом пришли.
Квартальный. Прохоров в частном доме, да только к
делу не может быть употреблен.
Он
не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что
дня б четыре ты почесывался.
«Орудуй, Клим!» По-питерски // Клим
дело оборудовал: // По блюдцу деревянному // Дал дяде и племяннице. // Поставил их рядком, // А сам вскочил на бревнышко // И громко крикнул: «Слушайте!» // (Служивый
не выдерживал // И часто в речь крестьянина // Вставлял словечко меткое // И в ложечки стучал.)