Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и
древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни.
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель
древних языков, а за ним и некоторые учителя стали смотреть на него более мягко. Это случилось после того, как во время большой перемены кто-то бросил дважды камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
На другой же день начались похождения Чудинова. Прежде всего он отправился в контору газеты и подал объявление об уроке, причем упомянул об основательном знании
древних языков, а равно и о том, что не прочь и от переписки. Потом явился в правление университета, подал прошение и получил ответ, что он обязывается держать проверочный экзамен.
— Нет, эту тварь надо отправить в пансион без
древних языков, — злобно сказал Передонов, и глаза его сверкнули злостью.
Последний был исключительным преподавателем истории, географии и
древних языков, так что на долю главного математика Гульча доставалось преподавание только этой науки.
Неточные совпадения
И точно: час без малого // Последыш говорил! //
Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги, имя
древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась господ!
Этот Козлов, сын дьякона, сначала в семинарии, потом в гимназии и дома — изучил греческий и латинский
языки и, учась им, изучил
древнюю жизнь, а современной почти не замечал.
— Кто? — повторил Козлов, — учитель латинского и греческого
языков. Я так же нянчусь с этими отжившими людьми, как ты с своими никогда не жившими идеалами и образами. А ты кто? Ведь ты художник, артист? Что же ты удивляешься, что я люблю какие-нибудь образцы? Давно ли художники перестали черпать из
древнего источника…
Выросши из периода шалостей, товарищи поняли его и окружили уважением и участием, потому что, кроме характера, он был авторитетом и по знаниям. Он походил на немецкого гелертера, знал
древние и новые
языки, хотя ни на одном не говорил, знал все литературы, был страстный библиофил.
Беседуя с Горацием, Виргилием и другими
древними писателями, он давно уже удостоверился, что стихотворение российское весьма было несродно благогласию и важности
языка нашего.