Неточные совпадения
Аркадина. Неужели я уже так стара и безобразна, что со мною можно, не стесняясь, говорить о других
женщинах? (Обнимает его и целует.) О, ты обезумел! Мой прекрасный, дивный… Ты последняя страница моей жизни! (Становится на колени.) Моя
радость, моя гордость, мое блаженство… (Обнимает его колени.) Если ты покинешь меня хотя на один час, то я не переживу, сойду с ума, мой изумительный, великолепный, мой повелитель…
Его волновал вопрос: почему он не может испытать ощущений Варвары? Почему не может перенести в себя
радость женщины, — радость, которой он же насытил ее? Гордясь тем, что вызвал такую любовь, Самгин находил, что ночами он получает за это меньше, чем заслужил. Однажды он сказал Варваре:
Неточные совпадения
Она встала ему навстречу, не скрывая своей
радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы
женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
Во все это тяжелое время Алексей Александрович замечал, что светские знакомые его, особенно
женщины, принимали особенное участие в нем и его жене. Он замечал во всех этих знакомых с трудом скрываемую
радость чего-то, ту самую
радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь в глазах лакея. Все как будто были в восторге, как будто выдавали кого-то замуж. Когда его встречали, то с едва скрываемою
радостью спрашивали об ее здоровье.
Немая и мягонькая, точно кошка, жена писателя вечерами непрерывно разливала чай. Каждый год она была беременна, и раньше это отталкивало Клима от нее, возбуждая в нем чувство брезгливости; он был согласен с Лидией, которая резко сказала, что в беременных
женщинах есть что-то грязное. Но теперь, после того как он увидел ее голые колени и лицо, пьяное от
радости, эта
женщина, однообразно ласково улыбавшаяся всем, будила любопытство, в котором уже не было места брезгливости.
Девушка встретила его с
радостью. Так же неумело и суетливо она бегала из угла в угол, рассказывая жалобно, что ночью не могла уснуть; приходила полиция, кого-то арестовали, кричала пьяная
женщина, в коридоре топали, бегали.
Утром, в газетном отчете о торжественной службе вчера в соборе, он прочитал слова протоиерея: «
Радостью и ликованием проводим защитницу нашу», — вот это глупо: почему люди должны чувствовать
радость, когда их покидает то, что — по их верованию — способно творить чудеса? Затем он вспомнил, как на похоронах Баумана толстая
женщина спросила: