Неточные совпадения
— Если бы вы согласились
быть моею
женой, я бы все отдал. Я бы все отдал… Нет цены, нет жертвы, на какую бы я не пошел.
Предложение смутило ее и своею внезапностью, и тем, что произнесено
было слово
жена, и тем, что пришлось ответить отказом. Она уже не помнила, что сказала Лаптеву, но продолжала еще ощущать следы того порывистого, неприятного чувства, с каким отказала ему. Он не нравился ей; наружность у него
была приказчицкая, сам он
был не интересен, она не могла ответить иначе, как отказом, но все же ей
было неловко, как будто она поступила дурно.
— Не обращайте внимания, — сказала она и насильно улыбнулась. — Я обещаю вам, я
буду верною, преданною
женой… Приходите сегодня вечером.
Свадьба
была в сентябре. Венчание происходило в церкви Петра и Павла, после обедни, и в тот же день молодые уехали в Москву. Когда Лаптев и его
жена, в черном платье со шлейфом, уже по виду не девушка, а настоящая дама, прощались с Ниной Федоровной, все лицо у больной покривилось, но из сухих глаз не вытекло ни одной слезы. Она сказала...
Они ехали в отдельном купе. Обоим
было грустно и неловко. Она сидела в углу, не снимая шляпы, и делала вид, что дремлет, а он лежал против нее на диване, и его беспокоили разные мысли: об отце, об «особе», о том, понравится ли Юлии его московская квартира. И, поглядывая на
жену, которая не любила его, он думал уныло: «Зачем это произошло?»
— Божья воля, — вздохнул Федор. — Ну, а
жена твоя? Небось красавица? Я ее уже люблю, ведь она приходится мне сестреночкой.
Будем ее вместе баловать.
Старик обожал себя; из его слов всегда выходило так, что свою покойную
жену и ее родню он осчастливил, детей наградил, приказчиков и служащих облагодетельствовал и всю улицу и всех знакомых заставил за себя вечно бога молить; что он ни делал, все это
было очень хорошо, а если у людей плохо идут дела, то потому только, что они не хотят посоветоваться с ним; без его совета не может удаться никакое дело.
Лаптев заметил, как давеча сконфузилась его
жена; пока читались акафисты и певчие на разные лады выводили тройное «господи помилуй», он с душевным напряжением ожидал, что вот-вот старик оглянется и сделает какое-нибудь замечание, вроде «вы не умеете креститься»; и ему
было досадно: к чему эта толпа, к чему вся эта церемония с попами и певчими.
После симфонии начались нескончаемые вызовы. Публика вставала с мест и выходила чрезвычайно медленно, а Лаптев не мог уехать, не сказавши
жене. Надо
было стоять у двери и ждать.
Затем наступило молчание. Она
пила четвертый стакан, а он ходил и думал о том, что
жена теперь, вероятно, в докторском клубе, ужинает.
Всю дорогу он спрашивал себя с упреком: почему он устроил себе семью не с этою женщиной, которая его так любит и
была уже на самом деле его
женой и подругой?
Когда
жена, сидя с ним рядом в театре, вздыхала или искренно хохотала, ему
было горько, что она наслаждается одна и не хочет поделиться с ним своим восторгом.
Придя домой, Лаптев надел халат и туфли и сел у себя в кабинете читать роман.
Жены дома не
было. Но прошло не больше получаса, как в передней позвонили и глухо раздались шаги Петра, побежавшего отворять. Это
была Юлия. Она вошла в кабинет в шубке, с красными от мороза щеками.
Няня пошла наверх в спальню и, взглянув на больную, сунула ей в руки зажженную восковую свечу. Саша в ужасе суетилась и умоляла, сама не зная кого, сходить за папой, потом надела пальто и платок и выбежала на улицу. От прислуги она знала, что у отца
есть еще другая
жена и две девочки, с которыми он живет на Базарной. Она побежала влево от ворот, плача и боясь чужих людей, и скоро стала грузнуть в снегу и зябнуть.
Лаптеву
было неприятно, что его
жена, молодая женщина, которой нет еще и 22 лет, так серьезно и холодно рассуждает о любви. Он догадывался, почему это так.
И его досада, его горькое чувство
были так сильны, что он едва не плакал; он даже
был рад, что с ним поступают так нелюбезно, что им пренебрегают, что он глупый, скучный муж, золотой мешок, и ему казалось, что он
был бы еще больше рад, если бы его
жена изменила ему в эту ночь с лучшим другом и потом созналась бы в этом, глядя на него с ненавистью…
У Яра он прошелся около столов, послушал в зале куплетиста; на случай встречи со своими у него не
было ни одной готовой фразы, и он заранее
был уверен, что при встрече с
женой он только улыбнется жалко и неумно, и все поймут, какое чувство заставило его при-ехать сюда.
Был девятый день, потом двадцатый, потом сороковой, и все нужно
было ездить на Алексеевское кладбище слушать панихиду и потом томиться целые сутки, думать только об этом несчастном ребенке и говорить
жене в утешение разные пошлости.
Лаптев вспомнил, что это самое или нечто подобное он слышал уже много раз когда-то давно, и на него пахнуло поэзией минувшего, свободой одинокой, холостой жизни, когда ему казалось, что он молод и может все, что хочет, и когда не
было любви к
жене и воспоминаний о ребенке.
Звон браслетов и лицо с пятнами пудры Лаптеву уже
были знакомы; он узнал ту самую даму, у которой как-то перед свадьбой ему пришлось так некстати пообедать. Это
была вторая
жена Панаурова.
Вернувшись домой, Лаптев застал
жену в сильном нервном возбуждении. Происшествие с Федором потрясло ее, и она никак не могла успокоиться. Она не плакала, но
была очень бледна и металась в постели и цепко хваталась холодными пальцами за одеяло, за подушку, за руки мужа. Глаза у нее
были большие, испуганные.
Потом оба сидели в кабинете рядом и молчали. У него
было тяжело на душе, и не хотелось ему ни на Пятницкую, ни в амбар, но он угадывал, о чем думает
жена, и
был не в силах противоречить ей. Он погладил ее по щеке и сказал...
— Как бы то ни
было, приходится проститься с мыслями о счастье, — сказал он, глядя на улицу. — Его нет. Его не
было никогда у меня и, должно
быть, его не бывает вовсе. Впрочем, раз в жизни я
был счастлив, когда сидел ночью под твоим зонтиком. Помнишь, как-то у сестры Нины ты забыла свой зонтик? — спросил он, обернувшись к
жене. — Я тогда
был влюблен в тебя и, помню, всю ночь просидел под этим зонтиком и испытывал блаженное состояние.
На другой день в полдень он поехал к
жене и, чтобы скучно не
было, пригласил с собой Ярцева.
Неточные совпадения
Городничий. А уж я так
буду рад! А уж как
жена обрадуется! У меня уже такой нрав: гостеприимство с самого детства, особливо если гость просвещенный человек. Не подумайте, чтобы я говорил это из лести; нет, не имею этого порока, от полноты души выражаюсь.
Здесь
есть один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь выйдет из дому, то он там уж и сидит у
жены его, я присягнуть готов…
А Петр-то Иванович уж мигнул пальцем и подозвал трактирщика-с, трактирщика Власа: у него
жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик,
будет так же, как и отец, содержать трактир.
Не видеться ни с
женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на
есть — доподлинно: // Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
Поспоривши, повздорили, // Повздоривши, подралися, // Подравшися, удумали // Не расходиться врозь, // В домишки не ворочаться, // Не видеться ни с
женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на
есть — доподлинно, // Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?