Больных отправляли в госпитали с большою неохотою; солдаты рассказывали: все сплошь страдают у них поносами, ломотою в суставах, кашель бьет непрерывно; просится солдат в госпиталь, полковой
врач говорит: «Ты притворяешься, хочешь удрать с позиций».
Остроумная писательница, из последнего литературного этюда которой я выписал этот эпиграф, обрисовывает дело чрезвычайно верно. Когда летом 1892 года, в самом конце девятнадцатого века, появилась в нашей стране холера, немедленно же появилось и разномыслие, что надо делать. «
Врачи говорили, что надо убить запятую, а народ думал, что надо убить врачей».
И раз, когда его проводили мимо нас, я слышал, как русский
врач говорил солдатам: «Не бейте больно, пожалейте».
— Он уже давно просит. Я и главному
врачу говорила, и смотрителю. Сырой воды нельзя давать, — кругом дизентерия, а кипяченой нету. В кухне были вмазаны котлы, но они принадлежали тому госпиталю, он их вынул и увез. А у нас еще не купили.
Неточные совпадения
— Полно, — не спеша перебил его Базаров. —
Врачу непозволительно так
говорить. Все признаки заражения, ты сам знаешь.
— А знаете, — сказал он, усевшись в пролетку, — большинство задохнувшихся, растоптанных — из так называемой чистой публики… Городские и — молодежь. Да. Мне это один полицейский
врач сказал, родственник мой. Коллеги, медики, то же
говорят. Да я и сам видел. В борьбе за жизнь одолевают те, которые попроще. Действующие инстинктивно…
— Видеться можно, — сказал он, — только, пожалуйста, насчет денег, как я просил вас… А что насчет перевода ее в больницу, как писал его превосходительство, так это можно, и
врач согласен. Только она сама не хочет,
говорит: «очень мне нужно за паршивцами горшки выносить…» Ведь это, князь, такой народ, — прибавил он.
И доктору Старцеву, Дмитрию Ионычу, когда он был только что назначен земским
врачом и поселился в Дялиже, в девяти верстах от С., тоже
говорили, что ему, как интеллигентному человеку, необходимо познакомиться с Туркиными.
Приехал становой с уездным
врачом, и Антося потрошили. По вскрытии оказалось, что Антось страшно избит и умер от перелома ребер…
Говорили, что парубки, недовольные его успехами на вечерницах и его победами, застигли его ночью где-то под тыном и «били дрючками». Но ни сам Антось и никто в деревне ни единым словом не обмолвился о предполагаемых виновниках.