По уходе его адвокат осмотрел канделябр, потрогал его со всех сторон пальцами и, подобно доктору, долго
ломал голову над вопросом: что делать с подарком?
«Дурит девка, — несколько раз ворчал мученик науки,
ломая голову над Шопенгауэром. — И нашла чем заниматься… Тьфу!.. Просто замуж ей пора, вот и бесится с жиру…»
Неточные совпадения
Варенька в шляпе и с зонтиком в руках сидела у стола, рассматривая пружину, которую
сломала Кити. Она подняла
голову.
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь
сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с
головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
От хладного разврата света // Еще увянуть не успев, // Его душа была согрета // Приветом друга, лаской дев; // Он сердцем милый был невежда, // Его лелеяла надежда, // И мира новый блеск и шум // Еще пленяли юный ум. // Он забавлял мечтою сладкой // Сомненья сердца своего; // Цель жизни нашей для него // Была заманчивой загадкой, // Над ней он
голову ломал // И чудеса подозревал.
Глаза его горели лихорадочным огнем. Он почти начинал бредить; беспокойная улыбка бродила на его губах. Сквозь возбужденное состояние духа уже проглядывало страшное бессилие. Соня поняла, как он мучается. У ней тоже
голова начинала кружиться. И странно он так говорил: как будто и понятно что-то, но… «но как же! Как же! О господи!» И она
ломала руки в отчаянии.
Мешается; то тревожится, как маленькая, о том, чтобы завтра все прилично было, закуски были и всё… то руки
ломает, кровью харкает, плачет, вдруг стучать начнет
головой об стену, как в отчаянии.