И вот, как в тюрьме, люди, связанные общим несчастием, чувствуют себя легче когда сходятся вместе, так и
в жизни не замечаешь ловушки, когда люди, склонные к анализу и обобщениям, сходятся вместе и проводят время в обмене гордых, свободных идей.
Неточные совпадения
Прежде, при отце, Иван Дмитрич, проживая
в Петербурге, где он учился
в университете, получал шестьдесят — семьдесят рублей
в месяц и
не имел никакого понятия о нужде, теперь же ему пришлось резко изменить свою
жизнь.
Вероятно, нигде
в другом месте так
жизнь не однообразна, как во флигеле.
Андрей Ефимыч чрезвычайно любит ум и честность, но чтобы устроить около себя
жизнь умную и честную, у него
не хватает характера и веры
в свое право.
Пушкин перед смертью испытывал страшные мучения, бедняжка Гейне несколько лет лежал
в параличе; почему же
не поболеть какому-нибудь Андрею Ефимычу или Матрене Саввишне,
жизнь которых бессодержательна и была бы совершенно пуста и похожа на
жизнь амебы, если бы
не страдания?
— Я
не нахожу особенной причины радоваться, — сказал Андрей Ефимыч, которому движение Ивана Дмитрича показалось театральным и
в то же время очень понравилось. — Тюрем и сумасшедших домов
не будет, и правда, как вы изволили выразиться, восторжествует, но ведь сущность вещей
не изменится, законы природы останутся всё те же. Люди будут болеть, стариться и умирать так же, как и теперь. Какая бы великолепная заря ни освещала вашу
жизнь, все же
в конце концов вас заколотят
в гроб и бросят
в яму.
— Вы мыслящий и вдумчивый человек. При всякой обстановке вы можете находить успокоение
в самом себе. Свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению
жизни, и полное презрение к глупой суете мира — вот два блага, выше которых никогда
не знал человек. И вы можете обладать ими, хотя бы вы жили за тремя решетками. Диоген жил
в бочке, однако же был счастливее всех царей земных.
Оно имело успех только у меньшинства, которое проводит свою
жизнь в штудировании и смаковании всяких учений, большинство же
не понимало его.
Учение, проповедующее равнодушие к богатству, к удобствам
жизни, презрение к страданиям и смерти, совсем непонятно для громадного большинства, так как это большинство никогда
не знало ни богатства, ни удобств
в жизни; а презирать страдания значило бы для него презирать самую
жизнь, так как все существо человека состоит из ощущений голода, холода, обид, потерь и гамлетовского страха перед смертью.
В этих ощущениях вся
жизнь: ею можно тяготиться, ненавидеть ее, но
не презирать.
— Проклятая
жизнь! — проворчал он. — И что горько и обидно, ведь эта
жизнь кончится
не наградой за страдания,
не апофеозом, как
в опере, а смертью; придут мужики и потащат мертвого за руки и за ноги
в подвал. Брр! Ну ничего… Зато на том свете будет наш праздник… Я с того света буду являться сюда тенью и пугать этих гадин. Я их поседеть заставлю.
Но при всем том трудна была его дорога; он попал под начальство уже престарелому повытчику, [Повытчик — начальник отдела («выть» — отдел).] который был образ какой-то каменной бесчувственности и непотрясаемости: вечно тот же, неприступный, никогда
в жизни не явивший на лице своем усмешки, не приветствовавший ни разу никого даже запросом о здоровье.
Бальзаминов. Что сон! Со мной наяву то было, что никому ни
в жизнь не приснится. У своей был… и у той был, что сваха-то говорила, у Белотеловой, я фамилию на воротах прочел, как выходил оттуда; а туда через забор…
Как мыслитель и как художник, он ткал ей разумное существование, и никогда еще
в жизни не бывал он поглощен так глубоко, ни в пору ученья, ни в те тяжелые дни, когда боролся с жизнью, выпутывался из ее изворотов и крепчал, закаливая себя в опытах мужественности, как теперь, нянчась с этой неумолкающей, волканической работой духа своей подруги!
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж,
в самом деле, я должен погубить
жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Хлестаков. Нет, я влюблен
в вас.
Жизнь моя на волоске. Если вы
не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования. С пламенем
в груди прошу руки вашей.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что
жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут
не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого
в хорошем обществе никогда
не услышишь.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен.
В самом деле, кто зайдет
в уездный суд? А если и заглянет
в какую-нибудь бумагу, так он
жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну
в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон
не разрешит, что
в ней правда и что неправда.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о
жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься.
В дороге
не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.