Неточные совпадения
Теперешние карты неудовлетворительны, что видно хотя бы из
того, что суда, военные и коммерческие, часто садятся на мель и на камни, гораздо
чаще, чем об этом пишут в газетах.
На Сахалине попадаются избы всякого рода, смотря по
тому, кто строил — сибиряк, хохол или чухонец, но
чаще всего — это небольшой сруб, аршин в шесть, двух — или трехоконный, без всяких наружных украшений, крытый соломой, корьем и редко тесом.
Чаще всего я встречал в избе самого хозяина, одинокого, скучающего бобыля, который, казалось, окоченел от вынужденного безделья и скуки; на нем вольное платье, но по привычке шинель накинута на плечи по-арестантски, и если он недавно вышел из тюрьмы,
то на столе у него валяется фуражка без козырька.
Основан он в 1857 г., название же его Дуэ, или Дуи, существовало раньше и относилось вообще к
той части берега, где находятся теперь дуйские копи.
Когда из Александровска едешь в Ново-Михайловку,
то на переднем плане возвышается хребет, загораживая собою горизонт, и
та его
часть, которая видна отсюда, называется Пилингой.
Это сходство, очаровательное и трогательное для ссыльного, особенно заметно в
той части равнины, где находится селение Рыковское, административный центр Тымовского округа.
В
тех частях тюрьмы, где соблюдение чистоты возможно, требование опрятности, по-видимому, доведено до крайности.
Кононовича есть один, касающийся давно желанного упразднения Дуэ и Воеводской тюрьмы: «Осмотрев Воеводскую тюрьму, я лично убедился в
том, что ни условия местности, в которой она находится, ни значение содержащихся в ней преступников, большею
частью долгосрочных или заключенных за новые преступления, не могут оправдать
того порядка надзора или, лучше сказать, отсутствия всякого фактического наблюдения, в котором эта тюрьма находится с самого ее основания.
Живут они в Северном Сахалине, по западному и восточному побережью и по рекам, главным образом по Тыми; [Гиляки в виде немногочисленного племени живут по обоим берегам Амура, в нижнем его течении, начиная, примерно, с Софийска, затем по Лиману, по смежному с ним побережью Охотского моря и в северной
части Сахалина; в продолжение всего
того времени, за которое имеются исторические сведения об этом народе,
то есть за 200 лет, никаких сколько-нибудь значительных изменений в положении их границ не произошло.
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один только Сахалин и что только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую
часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались из Японии, в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и
те их названия, какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие время, но жизнь все-таки нельзя назвать вполне оседлой, так как гиляки не чувствуют привязанности к месту своего рождения и вообще к определенному месту, часто оставляют свои юрты и уходят на промыслы, кочуя вместе с семьями и собаками по Северному Сахалину.
Слева близко зеленел Сахалин, именно
та его пустынная, девственная
часть, которой еще не коснулась каторга; справа в ясном, совершенно прозрачном воздухе еле-еле мерещился Татарский берег.
Западный же берег много счастливее; здесь влияние холодного течения смягчается теплым японским течением, известным под названием Куро-Сиво; не подлежит сомнению, что чем южнее,
тем теплее, и на южной
части западного берега наблюдается сравнительно богатая флора, но все-таки, увы, до Франции или Японии далеко.
Интересно, что в
то время, как сахалинские колонизаторы вот уже 35 лет сеют пшеницу на тундре и проводят хорошие дороги к таким местам, где могут прозябать одни только низшие моллюски, самая теплая
часть острова, а именно южная
часть западного побережья, остается в совершенном пренебрежении.
Дома большею
частью новые и приятные на вид, и нет
той тяжкой казенщины, как, наприм<ер>, в Дуэ.
Так, в сравнении с севером, здесь
чаще прибегают к телесным наказаниям и бывает, что в один прием секут по 50 человек, и только на юге уцелел дурной обычай, введенный когда-то каким-то давно уже забытым полковником, а именно — когда вам, свободному человеку, встречается на улице или на берегу группа арестантов,
то уже за 50 шагов вы слышите крик надзирателя: «Смир-р-рно!
В каждом селении живет также надзиратель,
чаще всего нижний чин местной команды, безграмотный, который докладывает проезжим чиновникам, что всё обстоит благополучно, и наблюдает за поведением поселенцев и за
тем, чтоб они без спросу не отлучались и занимались сельским хозяйством.
Другая
часть женщин поступает в гаремы писарей и надзирателей, третья же, большая, в избы поселенцев, причем женщин получают только
те, кто побогаче и имеет протекцию.
Жизнь впроголодь, питание иногда по целым месяцам одною только брюквой, а у достаточных — одною соленою рыбой, низкая температура и сырость убивают детский организм
чаще всего медленно, изнуряющим образом, мало-помалу перерождая все его ткани; если бы не эмиграция,
то через два-три поколения, вероятно, пришлось бы иметь дело в колонии со всеми видами болезней, зависящих от глубокого расстройства питания.
К
тому же этот труд пригоден для громадного большинства ссыльных, так как наша каторга — учреждение по преимуществу мужицкое, и из каторжных и поселенцев только одна десятая
часть не принадлежит к земледельческому классу.
Для случайных корреспондентов, судивших
чаще всего по первым впечатлениям, имели решающее значение хорошая или дурная погода, хлеб и масло, которыми их угощали в избах, и
то, попадали ли они сначала в такое мрачное место, как Дуэ, или в такое на вид жизнерадостное, как Сиянцы.
Третий «заведующий по агрономической
части», поляк, был уволен начальником острова с редким в чиновнических летописях скандалом: приказано было выдать ему прогонные деньги в
том только случае, когда он «предъявит заключенное им условие с каюром на отвоз его до г. Николаевска»; начальство, очевидно, боялось, что агроном, взявши прогонные деньги, останется на острове навсегда (приказ № 349, 1888 г.).
Между
тем комиссия, с Власовым и Мицулем во главе, решавшая вопрос о пригодности Сахалина для штрафной сельскохозяйственной колонии, нашла, что в средней
части острова земли, которую можно привести в культурное состояние, «должно быть гораздо больше, чем 200 тысяч десятин», а в южной
части количество такой земли «простирается до 220 тысяч».]
При разнообразии своих занятий солдат не успевал научиться военному делу и забывал
то, чему был научен, а вместе с ним отставали и офицеры, и строевая
часть находилась в самом плачевном состоянии.
Когда один корреспондент спросил у него, бывал ли он когда-нибудь в средней
части острова и что там видел,
то майор ответил: «Гора да долина — долина да опять гора; известно, почва вулканическая, извергательная».
О
том, в каком печальном положении находится здесь следственная
часть, я буду говорить в своем месте.
Между
тем начальник острова за неимением секретаря или чиновника, который постоянно находился бы при нем, большую
часть дня бывает занят составлением приказов и разных бумаг, и эта сложная, кропотливая канцелярщина отнимает у него почти всё время, необходимое для посещения тюрем и объезда селений.
Так как нередко они бывают опытнее и энергичнее чиновников, особенно новичков,
то случается, что каторжный или поселенец несет на своих плечах всю канцелярию, всю отчетность и даже следственную
часть.
Наказания, которые полагаются каторжным и поселенцам за преступления, отличаются чрезмерною суровостью, и если наш «Устав о ссыльных» находится в полном несоответствии с духом времени и законов,
то это прежде всего заметно в
той его
части, которая трактует о наказаниях.
Для
того чтобы судить, в какое время года
чаще всего совершаются побеги, я воспользуюсь немногими цифрами, какие успел найти и записать.
Беглые большею
частью пробираются к северу, к узкому месту пролива, что между мысами Погоби и Лазарева, или несколько севернее: здесь безлюдье, легко укрыться от кордона и можно достать у гиляков лодку или самим сделать плот и переправиться на
ту сторону, а если уже зима,
то при хорошей погоде для перехода достаточно двух часов.
Этот тифоид очень распространен здесь, особенно в северных округах, но в отчет не попадает и сотая
часть всех случаев, так как больные обыкновенно не лечатся от этой болезни и переносят ее на ногах, а если лежат,
то дома на печи.
Средняя продолжительность жизни русского ссыльного еще неизвестна, но если судить на глаз,
то сахалинцы рано старятся и дряхлеют, и каторжный или поселенец 40 лет большею
частью выглядит уже стариком.
С женскими болезнями обращались в 1889 г. в лазарет не часто, всего 105 раз. Между
тем в колонии почти нет здоровых женщин. В акте одной из комиссий по продовольствию каторжных, в которой участвовал заведующий медицинскою
частью, сказано, между прочим: «Около 70 % ссыльнокаторжных женщин страдают хроническими женскими болезнями». Случалось, что во всей вновь прибывшей партии арестанток не оказывалось ни одной здоровой.
Больных, обращавшихся за медицинскою помощью в 1889 г., было 11309; но так как большинство каторжных в летнее время живет и работает далеко вне тюрьмы, где лишь при больших партиях находятся фельдшера, и так как большинство поселенцев, за дальностью расстояния и по причине дурной погоды, лишено возможности ходить и ездить в лазареты,
то эта цифра касается главным образом
той части населения, которое живет в постах, вблизи врачебных пунктов.