Неточные совпадения
В 1710 г. пекинскими миссионерами, по поручению китайского императора, была начертана карта Татарии; при составлении ее миссионеры пользовались японскими картами, и это очевидно, так
как в то время о проходимости Лаперузова и Татарского проливов могло быть известно
только японцам.
Ни сосны, ни дуба, ни клена — одна
только лиственница, тощая, жалкая, точно огрызенная, которая служит здесь не украшением лесов и парков,
как у нас в России, а признаком дурней, болотистой почвы и сурового климата.
— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. — Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь всё, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения, вы будете пользоваться документами, необходимыми для вашей работы, — одним словом, вам двери будут открыты всюду. Не могу я разрешить вам
только одного:
какого бы то ни было общения с политическими, так
как разрешать вам это я не имею никакого права.
Чтобы облегчить мой труд и сократить время, мне любезно предлагали помощников, но так
как, делая перепись, я имел главною целью не результаты ее, а те впечатления, которые дает самый процесс переписи, то я пользовался чужою помощью
только в очень редких случаях.
Если есть собаки, то вялые, не злые, которые,
как я говорил уже, лают на одних
только гиляков, вероятно, потому, что те носят обувь из собачьей шкуры.
Нет красного угла, или он очень беден и тускл, без лампады и без украшений, — нет обычаев; обстановка носит случайный характер, и похоже,
как будто семья живет не у себя дома, а на квартире, или будто она
только что приехала и еще не успела освоиться; нет кошки, по зимним вечерам не бывает слышно сверчка… а главное, нет родины.
Корчевка леса, постройки, осушка болот, рыбные ловли, сенокос, нагрузка пароходов — всё это виды каторжных работ, которые по необходимости до такой степени слились с жизнью колонии, что выделять их и говорить о них
как о чем-то самостоятельно существующем на острове можно разве
только при известном рутинном взгляде на дело, который на каторге ищет прежде всего рудников и заводских работ.
Выбрать именно это место, а не какое-нибудь другое, побудили,
как пишет Мицуль, роскошные луга, хороший строевой лес, судоходная река, плодородная земля… «По-видимому, — пишет этот фанатик, видевший в Сахалине обетованную землю, — нельзя было и сомневаться в успешном исходе колонизации, но из 8 человек, высланных с этою целью на Сахалин в 1862 г.,
только 4 поселились около реки Дуйки».
Из 22 семей, живущих здесь,
только 4 незаконные. И по возрастному составу населения Слободка приближается к нормальной деревне; рабочий возраст не преобладает так резко,
как в других селениях; тут есть и дети, и юноши, и старики старше 65 и даже 75 лет.
Луга и скот есть
только у 8 хозяев, пашут землю 12, и,
как бы ни было, размеры сельского хозяйства здесь не настолько серьезны, чтобы ими можно было объяснить исключительно хорошее экономическое положение.
Но, говоря о семейных каторжных, нельзя мириться с другим беспорядком — с нерасчетливостью администрации, с
какою она разрешает десяткам семейств селиться там, где нет ни усадебной, ни пахотной земли, ни сенокосов, в то время
как в селениях других округов, поставленных в этом отношении в более благоприятные условия, хозяйничают
только бобыли, и хозяйства не задаются вовсе благодаря недостатку женщин.
Надо или признать общие камеры уже отжившими и заменить их жилищами иного типа, что уже отчасти и делается, так
как многие каторжные живут не в тюрьме, а в избах, или же мириться с нечистотой
как с неизбежным, необходимым злом, и измерения испорченного воздуха кубическими саженями предоставить тем, кто в гигиене видит одну
только пустую формальность.
Здесь слишком заметно увлечение вещью; гремят колеса и молот и свистят локомобили
только во имя качества вещи и сбыта ее; коммерческие и художественные соображения не имеют здесь никакого отношения к наказанию, а между тем на Сахалине,
как и везде на каторге, всякое предприятие должно иметь своею ближайшею и отдаленною целью
только одно — исправление преступника, и здешние мастерские должны стремиться к тому, чтобы сбывать на материк прежде всего не печные дверцы и не краны, а полезных людей и хорошо подготовленных мастеров.
Чем выше поднимаешься, тем свободнее дышится; море раскидывается перед глазами, приходят мало-помалу мысли, ничего общего не имеющее ни с тюрьмой, ни с каторгой, ни с ссыльною колонией, и тут
только сознаешь,
как скучно и трудно живется внизу.
У меня нет точных цифр относительно урожаев, а показаниям самих корсаковцев верить нельзя, но по некоторым признакам,
как, например, большое количество скота, внешняя обстановка жизни и то, что здешние крестьяне не торопятся уезжать на материк, хотя давно уже имеют на это право, следует заключить, что урожаи здесь не
только кормят, но и дают некоторый избыток, располагающий поселенца к оседлой жизни.
Жителей 90, причем мужчины относятся к женщинам,
как 2 к 1; законных семей — 3, а свободных — 20, и детей до пятилетнего возраста
только 9.
Уберечься от такой беды невозможно, так
как долина узка и уйти от реки можно
только на горы.
Но совет этот не имеет практического значения, так
как овцы могли бы «использовать» выгоны
только в течение короткого лета, а в длинную зиму они околевали бы с голоду.]
Из Александровска в Арковскую долину ведут две дороги: одна — горная, по которой при мне не было проезда, так
как во время лесных пожаров на ней сгорели мосты, и другая — по берегу моря; по этой последней езда возможна
только во время отлива.
На такой почве, по-видимому, без вреда для себя могут уживаться
только растения с крепкими, глубоко сидящими корнями,
как, например, лопухи, а из культурных
только корнеплоды, брюква и картофель, для которых к тому же почва обрабатывается лучше и глубже, чем для злаков.
Вот густая сочная зелень с великанами-лопухами, блестящими от
только что бывшего дождя, рядом с ней на площадке не больше,
как сажени в три, зеленеет рожь, потом клочок с ячменем, а там опять лопух, за ним клочок земли с овсом, потом грядка с картофелем, два недоросля подсолнуха с поникшими головами, затем клинышком входит густо-зеленый конопляник, там и сям гордо возвышаются растения из семейства зонтичных, похожие на канделябры, и вся эта пестрота усыпана розовыми, ярко-красными и пунцовыми пятнышками мака.
Танги. Жителей 19: 11 м. и 8 ж. Хозяев 6. Пахотной земли около 3 дес., но тоже,
как в Мгачах, вследствие частых морских туманов, мешающих росту зерновых хлебов, сажают на ней
только картофель. Два хозяина имеют лодки и занимаются рыболовством.
С самого основания Дуэ здешняя жизнь вылилась в форму,
какую можно передать
только в неумолимо-жестоких, безнадежных звуках, и свирепый холодный ветер, который в зимние ночи дует с моря в расщелину,
только один поет именно то, что нужно.
Стало быть, если,
как говорят, представителей общества, живущих в Петербурге,
только пять, то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч, не говоря уже о том, что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах,
как Воеводская и Дуйская пади, и не говоря уже о том, что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели наказания приносит в жертву промышленным соображениям, то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
Жен свободного состояния, пришедших за мужьями,
только 3, то есть столько же,
как в Красном Яре или Бутакове, существующих не больше года.
Только 6 домов покрыты тесом, остальные же корьем, и так же,
как в Верхнем Армудане, кое-где окна не вставлены вовсе или наглухо забиты.
И здесь естественные и экономические законы
как бы уходят на задний план, уступая свое первенство таким случайностям,
как, например, большее или меньшее количество неспособных к труду, больных, воров или бывших горожан, которые здесь занимаются хлебопашеством
только поневоле; количество старожилов, близость тюрьмы, личность окружного начальника и т. д. — всё это условия, которые могут меняться через каждые пять лет и даже чаще.
Все вновь строящиеся сахалинские селения одинаково производят впечатление разрушенных неприятелем или давно брошенных деревень, и
только по свежему, ясному цвету срубов и стружек видно, что здесь происходит процесс,
как раз противоположный разрушению.
Моя беседа с Карпом Ерофеичем затянулась далеко за полночь, и все истории, которые он мне рассказывал, касались
только каторги и ее героев,
как, например, смотритель тюрьмы Селиванов, который под горячую руку отбивал кулаком замки у дверей и в конце концов был убит арестантами за жестокое с ними обращение.
Оба северные округа,
как может видеть читатель из
только что конченного обзора селений, занимают площадь, равную небольшому русскому уезду.
Как административная единица округ соответствует уезду; по сибирским понятиям, так может называться
только почтенная дистанция, которую в целый месяц не объедешь, например Анадырский округ, и чиновнику-сибиряку, работающему в одиночку на пространстве двух-трех сот верст, дробление Сахалина на мелкие округа может показаться роскошью.
На Сахалине я застал разговор о новом проектированном округе; говорили о нем,
как о земле Ханаанской, потому что на плане через весь этот округ вдоль реки Пороная лежала дорога на юг; и предполагалось, что в новый округ будут переведены каторжники, живущие теперь в Дуэ и в Воеводской тюрьме, что после переселения останется одно
только воспоминание об этих ужасных местах, что угольные копи отойдут от общества «Сахалин», которое давно уже нарушило контракт, и добыча угля будет производиться уже не каторжными, а поселенцами на артельных началах.
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один
только Сахалин и что
только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались из Японии, в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и те их названия,
какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие время, но жизнь все-таки нельзя назвать вполне оседлой, так
как гиляки не чувствуют привязанности к месту своего рождения и вообще к определенному месту, часто оставляют свои юрты и уходят на промыслы, кочуя вместе с семьями и собаками по Северному Сахалину.
Кроме гиляков, в Сев. Сахалине проживают еще в небольшом числе ороки, или орочи, тунгусского племени. Но так
как в колонии о них едва слышно и в пределах их распространения нет еще русских селений, то я ограничусь одним
только упоминанием о них.
Интересно, что в то время,
как сахалинские колонизаторы вот уже 35 лет сеют пшеницу на тундре и проводят хорошие дороги к таким местам, где могут прозябать одни
только низшие моллюски, самая теплая часть острова, а именно южная часть западного побережья, остается в совершенном пренебрежении.
Здесь так же,
как и на северных рейдах, пароход останавливается в одной и даже двух верстах от берега, и пристань имеется
только для парового катера и барж.
Он любит комфорт и хорошую кухню, и это заметно отражается на всем его округе; разъезжая впоследствии по округу, я находил в надзирательских или станках не
только ножи, вилки и рюмки, но даже чистые салфетки и сторожей, которые умеют варить вкусный суп, а, главное, клопов и тараканов здесь не так безобразно много,
как на севере.
Грессере в петербургской полиции: это — высокий, полный мужчина, с тою солидною, импонирующею осанкой,
какую мне до сих пор случалось наблюдать
только у частных и участковых приставов.
Семейно живут 41, причем 21 пара состоит в незаконном браке. Женщин свободного состояния
только 10, то есть в 16 раз меньше, чем в Рыковском, и даже в 4 раза меньше, чем в такой щели,
как Дуэ.
Каких ужасов нагляделся и чего
только он не вынес, пока его судили, мытарили по тюрьмам и потом три года тащили через Сибирь; на пути его дочь, девушка, которая пошла добровольно за отцом и матерью на каторгу, умерла от изнурения, а судно, которое везло его и старуху в Корсаковск, около Мауки потерпело аварию.
По-моему, для этого можно воспользоваться услугами грамотных ссыльных, которые,
как показал уже опыт, скоро приучаются самостоятельно вести наблюдения, и нужен
только человек, который взял бы на себя труд руководить ими.]
Как ни кажется просторно вокруг селения, а всё же на каждого хозяина приходится
только 1/4 дес. пахотной земли и меньше чем 1/2 дес. покосной; значит, добыть больше негде или очень трудно.
На юге в обиходе совсем не употребляется слово совладелец, или половинщик, так
как здесь на каждый участок полагается
только по одному хозяину, но так же,
как и на севере, есть хозяева, которые лишь причислены к селению, но домов не имеют.
Как в посту, так и в селениях совсем нет евреев. В избах на стенах встречаются японские картинки; приходилось также видеть японскую серебряную монету.
Дворов тут
только 10, а жителей 25: 16 м. и 9 ж. После 1886 г. окружной начальник не позволял уже никому селиться в Мицульке, и хорошо делал, так
как земля здесь неважная и лугов хватает
только на десять дворов.
Как сельскохозяйственная колония это селение стоит обоих северных округов, взятых вместе, а между тем из массы женщин, приходящих на Сахалин за мужьями, свободных и не испорченных тюрьмой, то есть наиболее ценных для колонии, здесь поселена
только одна, да и та недавно заключена в тюрьму по подозрению в убийстве мужа.
Даже опытным полем нельзя назвать эту фирму, так
как в ней
только пять десятин и по качествам своим,
как сказано в одной казенной бумаге, земля нарочно выбрана ниже среднего достоинства, «с целью показать населению примером, что при известном уходе и лучшей обработке можно и на ней добиться удовлетворительного результата».
Сами поселенцы зовут свое селение также Варшавой, так
как в нем много католиков. Жителей 111: 95 м<ужчин> и 16 жен<щин>. Из 42 хозяев семейно живут
только 10.
Но это селение очень скучно на вид, и люди в нем скучные, и думают они не о волости, а
только о том,
как бы скорее отбыть срок и уехать на материк.
Как-то, прислуживая за обедом мне и одному чиновнику, он подал что-то не так,
как нужно, и чиновник крикнул на него строго: «Дурак!» Я посмотрел тогда на этого безответного старика и, помнится, подумал, что русский интеллигент до сих пор
только и сумел сделать из каторги, что самым пошлым образом свел ее к крепостному праву.
От Дубков до устья Найбы остается
только 4 версты, на пространстве которых селиться уже нельзя, так
как у устья заболочина, а по берегу моря песок и растительность песчано-морская: шиповник с очень крупными ягодами, волосянец и проч. Дорога продолжается до моря, но можно проехать и по реке, на аинской лодке.