Неточные совпадения
Старик крякнул, взял шапку и пошел к старосте. Уже темнело. Антип Седельников паял что-то около печи, надувая щеки; было угарно. Дети его, тощие, неумытые, не лучше чикильдеевских,
возились на полу; некрасивая, весноватая жена
с большим животом мотала шелк. Это была несчастная, убогая семья, и только один Антип выглядел молодцом и красавцем. На скамье в ряд стояло пять
самоваров. Старик помолился на Баттенберга и сказал...
Размышляя таким образом, швейцар все еще как бы не решался, пока не удалось ему случайно купить за очень дешевую цену самовар на Апраксином дворе. Колебания его при этом начали устанавливаться на более твердую почву.
Возиться с самоваром действительно было как-то не мужским делом; машина, очевидно, требовала другого двигателя: хозяйка как бы сама собою напрашивалась.
У печки
возилась с самоваром, вероятно, сноха Гаврилы Ивановича, молодая, но очень худая женщина с землистым цветом лица; у окна с прялкой сидела какая-то старуха в синем изгребном дубасе и, не торопясь, тянула бесконечную нитку.
Неточные совпадения
Старый китайский кот вылез из-за комода, равнодушно посмотрел на гостей и, точно сконфузившись, убрался в темную каморку, где Павла Ивановна
возилась с своим
самоваром.
Начиная от «Челышей» и кончая «Семеновной»,
с первой недели поста актеры жили весело. У них
водились водочка, пиво,
самовары, были шумные беседы… Начиная
с четвертой — начинало стихать. Номера постепенно освобождались: кто уезжал в провинцию, получив место, кто соединялся
с товарищем в один номер. Начинали коптить керосинки: кто прежде обедал в ресторане, стал варить кушанье дома, особенно семейные.
Так,
с трудом находя слова, прерывая беседу длительными паузами, они говорили до поры, пока келейник принёс
самовар, душистый липовый мёд и тёплый хлеб, от которого ещё поднимался хмельной парок. Внимательно смотрели, как белобрысый келейник неуклюже
возился на полу, вскрывая крышку ящика. Пётр поставил на стол банку свежей икры, две бутылки.
Ждал он уже
с четверть часа; слышал, как ленивец Петрушка
возится за перегородкой
с самоваром, а между тем никак не решался позвать его.
Глаша — так звали эту юнейшую отрасль Фатевны — скрылась и через минуту внесла в комнату ожесточенно кипевший
самовар; это была высокая стройная девушка
с смелым красивым лицом, бойкими движениями и вызывающим взглядом больших серых глаз. Она
с намерением долго
возилась с двумя стаканами, мыла и терла их, взглядывая на меня исподлобья; выходя из комнаты, она остановилась на полдороге и, опустив глаза, спросила: