В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли
всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.
Неточные совпадения
После зимы, проведенной в Дялиже, среди больных и мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но
все же культурные звуки, — было
так приятно,
так ново…
Все окружили ее, поздравляли, изумлялись, уверяли, что давно уже не слыхали
такой музыки, а она слушала молча, чуть улыбаясь, и на
всей ее фигуре было написано торжество.
Старцев
все собирался к Туркиным, но в больнице было очень много работы, и он никак не мог выбрать свободного часа. Прошло больше года
таким образом в трудах и одиночестве; но вот из города принесли письмо в голубом конверте…
Она, как почти
все С-ие девушки, много читала (вообще же в С. читали очень мало, и в здешней библиотеке
так и говорили, что если бы не девушки и не молодые евреи, то хоть закрывай библиотеку); это бесконечно нравилось Старцеву, он с волнением спрашивал у нее всякий раз, о чем она читала в последние дни, и, очарованный, слушал, когда она рассказывала.
Дмитрий Ионыч (она чуть-чуть улыбнулась,
так как, произнеся «Дмитрий Ионыч», вспомнила «Алексей Феофилактыч»), Дмитрий Ионыч, вы добрый, благородный, умный человек, вы лучше
всех… — у нее слезы навернулись на глазах, — я сочувствую вам
всей душой, но… но вы поймете…
Ему было немножко стыдно, и самолюбие его было оскорблено, — он не ожидал отказа, — и не верилось, что
все его мечты, томления и надежды привели его к
такому глупенькому концу, точно в маленькой пьесе на любительском спектакле.
И жаль было своего чувства, этой своей любви,
так жаль, что, кажется, взял бы и зарыдал или изо
всей силы хватил бы зонтиком по широкой спине Пантелеймона.
— Давайте же поговорим, — сказала она, подходя к нему. — Как вы живете? Что у вас? Как? Я
все эти дни думала о вас, — продолжала она нервно, — я хотела послать вам письмо, хотела сама поехать к вам в Дялиж, и я уже решила поехать, но потом раздумала, — бог знает, как вы теперь ко мне относитесь. Я с
таким волнением ожидала вас сегодня. Ради бога, пойдемте в сад.
— Я волнуюсь, — сказала Екатерина Ивановна и закрыла руками лицо, — но вы не обращайте внимания. Мне
так хорошо дома, я
так рада видеть
всех и не могу привыкнуть. Сколько воспоминаний! Мне казалось, что мы будем говорить с вами без умолку, до утра.
Теперь
все барышни играют на рояле, и я тоже играла, как
все, и ничего во мне не было особенного; я
такая же пианистка, как мама писательница.
Все это раздражало Старцева. Садясь в коляску и глядя на темный дом и сад, которые были ему
так милы и дороги когда-то, он вспомнил
все сразу — и романы Веры Иосифовны, и шумную игру Котика, и остроумие Ивана Петровича, и трагическую позу Павы, и подумал, что если самые талантливые люди во
всем городе
так бездарны, то каков же должен быть город.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да
все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Нет, черт возьми, когда уж читать,
так читать! Читайте
всё!
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но
все как-то позабывал.
Как бы, я воображаю,
все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что
такое значит «прикажете принять».