— Только, ради бога, не
говорите маме… Вообще никому не говорите, потому что тут секрет. Не дай бог, узнает мама, то достанется и мне, и Соне, и Пелагее… Ну, слушайте. С папой я и Соня видимся каждый вторник и пятницу. Когда Пелагея водит нас перед обедом гулять, то мы заходим в кондитерскую Апфеля, а там уж нас ждет папа… Он всегда в отдельной комнатке сидит, где, знаете, этакий мраморный стол и пепельница в виде гуся без спины…
Неточные совпадения
— Когда я поступлю в гимназию, —
говорил он, —
мама мне купит часы. Я ее попрошу, чтобы она мне такую же цепочку купила… Ка-кой ме-даль-он! У папы точно такой же медальон, только у вас тут полосочки, а у него буквы… В середке у него портрет
мамы. У папы теперь другая цепочка, не кольцами, а лентой…
— Это папа
говорит. Вы,
говорит, несчастные дети. Даже слушать его странно. Вы,
говорит, несчастные, я несчастный и
мама несчастная. Молитесь,
говорит, богу и за себя и за нее.
— Он не бранит, но, знаете ли… сердится на вас. Он
говорит, что через вас
мама несчастна и что вы… погубили
маму. Ведь он какой-то странный! Я ему растолковываю, что вы добрый, никогда не кричите на
маму, а он только головой качает.
— Ты смотри же, не
говори маме, — сказала Катя Соне, отправляясь с ней спать. — Володя привезет нам из Америки золота и слоновой кости, а если ты скажешь маме, то его не пустят.
— Как ты выросла, Люда, моя рыбка, моя золотая, да и какая же ты бледненькая стала! И кудрей моих нету!.. —
говорила мама, оглядывая меня всю широким любящим взглядом, одним из тех, которые не поддаются описанию.
В этом роде вчера с насмешкой
говорила мама и спрашивала с злыми глазами (тогда она их выкатывает, и они у нее делаются огромные), — спрашивала:
Неточные совпадения
— Я
говорил вам, что
мама! — кричал он гувернантке. — Я знал!
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, —
говорила она, сидя в кофточке пред своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю,
мама мне
говорила, что тут молитвы об исцелении.
— Оно и лучше, Агафья Михайловна, не прокиснет, а то у нас лед теперь уж растаял, а беречь негде, — сказала Кити, тотчас же поняв намерение мужа и с тем же чувством обращаясь к старухе. — Зато ваше соленье такое, что
мама говорит, нигде такого не едала, — прибавила она, улыбаясь и поправляя на ней косынку.
—
Мама, голубчик, ради Бога, не
говорите. Так страшно
говорить про это.
― Никогда,
мама, никакой, — отвечала Кити, покраснев и взглянув прямо в лицо матери. — Но мне нечего
говорить теперь. Я… я… если бы хотела, я не знаю, что сказать как… я не знаю…