Она ухаживала за гостьей и в то же время жалела ее и страдала от мысли, что Надежда Федоровна своим присутствием может дурно повлиять на нравственность Кости и Кати, и радовалась, что ее Никодима Александрыча
не было дома.
Неточные совпадения
Она с радостью соображала, что в ее измене нет ничего страшного. В ее измене душа
не участвовала: она продолжала любить Лаевского, и это видно из того, что она ревнует его, жалеет и скучает, когда он
не бывает
дома. Кирилин же оказался так себе, грубоватым, хотя и красивым, с ним все уже порвано и больше ничего
не будет. Что
было, то прошло, никому до этого нет дела, а если Лаевский узнает, то
не поверит.
Ее разливали по тарелкам и
ели с тем священнодействием, с каким это делается только на пикниках; и все находили, что уха очень вкусна и что
дома они никогда
не ели ничего такого вкусного.
Ачмианов тоже скоро простился с компанией и пошел вслед за Надеждой Федоровной, чтобы пригласить ее покататься на лодке. Он подошел к ее
дому и посмотрел через палисадник: окна
были открыты настежь, огня
не было.
— Странно, странно… — пробормотал Ачмианов, и при воспоминании об истерике, которая
была с Лаевским, ему стало стыдно. — Если она
не дома, то где же?
Он
не слышал, что ему сказали, попятился назад и
не заметил, как очутился на улице. Ненависть к фон Корену и беспокойство — все исчезло из души. Идя домой, он неловко размахивал правой рукой и внимательно смотрел себе под ноги, стараясь идти по гладкому.
Дома, в кабинете, он, потирая руки и угловато поводя плечами и шеей, как будто ему
было тесно в пиджаке и сорочке, прошелся из угла в угол, потом зажег свечу и сел за стол…
Дьякон встал, оделся, взял свою толстую суковатую палку и тихо вышел из
дому.
Было темно, и дьякон в первые минуты, когда пошел по улице,
не видел даже своей белой палки; на небе
не было ни одной звезды, и походило на то, что опять
будет дождь. Пахло мокрым песком и морем.
Но бумага не приходила, а бригадир плел да плел свою сеть и доплел до того, что помаленьку опутал ею весь город. Нет ничего опаснее, как корни и нити, когда примутся за них вплотную. С помощью двух инвалидов бригадир перепутал и перетаскал на съезжую почти весь город, так что
не было дома, который не считал бы одного или двух злоумышленников.
Определенного ничего не было, но Степана Аркадьича никогда почти
не было дома, денег тоже никогда почти не было, и подозрения неверностей постоянно мучали Долли, и она уже отгоняла их от себя, боясь испытанного страдания ревности.
«И с чего взял я, — думал он, сходя под ворота, — с чего взял я, что ее непременно в эту минуту
не будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?» Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему хотелось смеяться над собою со злости… Тупая, зверская злоба закипела в нем.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш
дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в
доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь…
Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Квартальный. Прохоров в частном
доме, да только к делу
не может
быть употреблен.
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а
не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого
дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол
не сыщет.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в
дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, —
не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный,
поешь селедки!»