Неточные совпадения
Епиходов. Сейчас утренник, мороз в три градуса, а вишня
вся в цвету. Не могу одобрить нашего климата. (Вздыхает.) Не могу. Наш климат не может способствовать в самый раз. Вот, Ермолай Алексеич, позвольте вам присовокупить, купил я себе третьего дня сапоги, а они, смею вас уверить, скрипят
так, что нет никакой возможности. Чем бы смазать?
Аня. Приезжаем в Париж, там холодно, снег. По-французски говорю я ужасно. Мама живет на пятом этаже, прихожу к ней, у нее какие-то французы, дамы, старый патер с книжкой, и накурено, неуютно. Мне вдруг стало жаль мамы,
так жаль, я обняла ее голову, сжала руками и не могу выпустить. Мама потом
все ласкалась, плакала…
Варя. Я
так думаю, ничего у нас не выйдет. У него дела много, ему не до меня… и внимания не обращает. Бог с ним совсем, тяжело мне его видеть…
Все говорят о нашей свадьбе,
все поздравляют, а на самом деле ничего нет,
всё как сон… (Другим тоном.) У тебя брошка вроде как пчелка.
(Стоит около двери.) Хожу я, душечка, цельный день по хозяйству и
все мечтаю. Выдать бы тебя за богатого человека, и я бы тогда была покойной, пошла бы себе в пустынь, потом в Киев… в Москву, и
так бы
все ходила по святым местам… Ходила бы и ходила. Благолепие!..
Любовь Андреевна. Неужели это я сижу? (Смеется.) Мне хочется прыгать, размахивать руками. (Закрывает лицо руками.) А вдруг я сплю! Видит бог, я люблю родину, люблю нежно, я не могла смотреть из вагона,
все плакала. (Сквозь слезы.) Однако же надо пить кофе. Спасибо тебе, Фирс, спасибо, мой старичок. Я
так рада, что ты еще жив.
Лопахин. Ваш брат, вот Леонид Андреич, говорит про меня, что я хам, я кулак, но это мне решительно
все равно. Пускай говорит. Хотелось бы только, чтобы вы мне верили по-прежнему, чтобы ваши удивительные, трогательные глаза глядели на меня, как прежде. Боже милосердный! Мой отец был крепостным у вашего деда и отца, но вы, собственно вы, сделали для меня когда-то
так много, что я забыл
все и люблю вас, как родную… больше, чем родную.
Любовь Андреевна. Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете. Если во
всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное,
так это только наш вишневый сад.
Любовь Андреевна(глядит в окно на сад). О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно
таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.)
Весь,
весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя… Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!
Варя. Мамочка
такая же, как была, нисколько не изменилась. Если бы ей волю, она бы
все раздала.
Гаев. Сейчас, сейчас. Ты уходи, Фирс. Я уж,
так и быть, сам разденусь. Ну, детки, бай-бай… Подробности завтра, а теперь идите спать. (Целует Аню и Варю.) Я человек восьмидесятых годов… Не хвалят это время, но
все же могу сказать, за убеждения мне доставалось немало в жизни. Недаром меня мужик любит. Мужика надо знать! Надо знать, с какой…
Аня(тихо, в полусне). Я
так устала…
все колокольчики… Дядя… милый… и мама и дядя…
Дуняша(Яше). Все-таки какое счастье побывать за границей.
Я стала тревожная,
все беспокоюсь. Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала,
такая деликатная, благородная,
всего боюсь… Страшно
так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами.
Любовь Андреевна. Будьте добры, Яша. И зачем я поехала завтракать… Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом… Зачем
так много пить, Леня? Зачем
так много есть? Зачем
так много говорить? Сегодня в ресторане ты говорил опять много и
все некстати. О семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах!
Лопахин. Я вас каждый день учу. Каждый день я говорю
все одно и то же. И вишневый сад и землю необходимо отдать в аренду под дачи, сделать это теперь же, поскорее — аукцион на носу! Поймите! Раз окончательно решите, чтобы были дачи,
так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены.
Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна, и
все палкой. В сущности, и я
такой же болван и идиот. Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я
так, что от людей совестно, как свинья.
Трофимов. Я, Ермолай Алексеич,
так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает
все, что попадается ему на пути,
так и ты нужен.
Владеть живыми душами — ведь это переродило
всех вас, живших раньше и теперь живущих,
так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней…
Трофимов. Верьте мне, Аня, верьте! Мне еще нет тридцати, я молод, я еще студент, но я уже столько вынес! Как зима,
так я голоден, болен, встревожен, беден, как нищий, и — куда только судьба не гоняла меня, где я только не был! И
все же душа моя всегда, во всякую минуту, и днем и ночью, была полна неизъяснимых предчувствий. Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его…
Любовь Андреевна. А Леонида
все нет. Что он делает в городе
так долго, не понимаю! Ведь
все уже кончено там, имение продано или торги не состоялись, зачем же
так долго держать в неведении!
Трофимов. Уж очень она усердная, не в свое дело суется.
Все лето не давала покоя ни мне, ни Ане, боялась, как бы у нас романа не вышло. Какое ей дело? И к тому же я вида не подавал, я
так далек от пошлости. Мы выше любви!
Лопахин. Что ж
такое? Музыка, играй отчетливо! Пускай
всё, как я желаю! (С иронией.) Идет новый помещик, владелец вишневого сада! (Толкнул нечаянно столик, едва не опрокинул канделябры.) За
все могу заплатить! (Уходит с Пищиком.)
Оставь, оставь… Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И
все, что
так высоко и дорого цените вы
все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да
все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Нет, черт возьми, когда уж читать,
так читать! Читайте
всё!
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но
все как-то позабывал.
Как бы, я воображаю,
все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что
такое значит «прикажете принять».