Платонов. Путем опыта… (Смеется.) Говорите, почтенный Герасим Кузьмич, кому-нибудь другому, а не мне… Вообще бы я вам советовал
не говорить со мной о высоких материях… И смеюсь, и, ей-богу, не верю. Не верю я вашей старческой, самоделковой мудрости! Не верю, друзья моего отца, глубоко, слишком искренно не верю вашим простым речам о мудреных вещах, всему тому, до чего вы дошли своим умом!
Неточные совпадения
Дело в том, что когда вы
говорили со мной о прошлом, то… то
говорили так, как будто бы чего-то просили, как будто бы вы тогда, в прошлом, чего-то
не добрали, что хотели бы взять теперь…
Стань немного поодаль так, как будто ты
со мной
не говоришь… Вот так! Тебя кабатчик Лев Соломоныч прислал?
Анна Петровна (подходит к нему). Ты меня любишь, уважаешь, для чего же ты, беспокойная душа, торгуешься
со мной,
говоришь мне эти мерзости? Для чего эти «если»? Я люблю… Я сказала тебе, и сам ты знаешь, что я тебя люблю… Что же тебе еще? Покоя мне… (Кладет голову ему на грудь.) Покоя… Пойми же наконец, Платонов! Я отдохнуть хочу… Забыться, и больше мне ничего
не нужно… Ты
не знаешь… Ты
не знаешь, как тяжела для меня жизнь, а я… жить хочу!
Софья Егоровна.
Не говори мне про женщин! Тысячу раз на день ты
говоришь мне о них! Надоело! (Встает.) Что ты делаешь
со мной? Ты уморить меня хочешь? Я больна через тебя! У меня день и ночь грудь болит по твоей милости! Ты этого
не видишь? Знать ты этого
не хочешь? Ты ненавидишь меня! Если бы ты любил меня, то
не смел бы так обращаться
со мной! Я
не какая-нибудь простая девчонка для тебя, неотесанная, грубая душа! Я
не позволю какому-нибудь… (Садится.) Ради бога! (Плачет.)
— Я прошу тебя, я умоляю тебя, — вдруг совсем другим, искренним и нежным тоном сказала она, взяв его зa руку, — никогда
не говори со мной об этом!
«Так никто
не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова положив локти на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей рук, говорила уже деловито, хотя и мягко:
— После, после, Вера, ради Бога! Теперь
не говори со мной — думай что-нибудь про себя. Меня здесь нет…
И стала я на нее, матушка, под самый конец даже ужасаться: ничего-то она
не говорит со мной, сидит по целым часам у окна, смотрит на крышу дома напротив да вдруг крикнет: „Хоть бы белье стирать, хоть бы землю копать!“ — только одно слово какое-нибудь этакое и крикнет, топнет ногою.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения
со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему,
говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный
со мною случай: в дороге совершенно издержался.
Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал
говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но
не гораздо.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он
не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити,
со слезами благодаря ее, и
говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
Он приписывал это своему достоинству,
не зная того, что Метров, переговорив
со всеми своими близкими, особенно охотно
говорил об этом предмете с каждым новым человеком, да и вообще охотно
говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич
говорит, что он
не может верить, — сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский
со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.