Не говорим пока о том, что следствием подобного обыкновения бывает идеализация в хорошую и дурную сторону, или просто говоря, преувеличение; потому что мы не говорили еще о значении искусства, и рано еще решать, недостаток или достоинство эта идеализация; скажем только, что вследствие постоянного приспособления
характера людей к значению событий является в поэзии монотонность, однообразны делаются лица и даже самые события; потому что от разности в характерах действующих лиц и самые происшествия, существенно сходные, приобретали бы различный оттенок, как это бывает в жизни, вечно разнообразной, вечно новой, между тем как в поэтических произведениях очень часто приходится читать повторения.
Неточные совпадения
Эта случайность, расстраивающая наши планы, кажется полудикому
человеку, как мы сказали, делом человекообразного существа, судьбы; из этого основного
характера, замечаемого в случае, или судьбе, сами собою следуют все качества, придаваемые судьбе современными дикарями, очень многими восточными народами и старинными греками.
«В
характере великого
человека, — говорит господствующая эстетическая теория, — всегда есть слабая сторона; в действовании замечательного
человека есть всегда что-нибудь ошибочное или преступное.
А между тем они необходимо лежат в глубине его
характера, так что великий
человек гибнет от того же самого, в чем источник его величия».
В одно время личность бывает исполнена сознанием своей нравственной цели, является так, как есть, прекрасною в глубочайшем смысле слова; но в другое время
человек занят бывает чем-нибудь имеющим только посредственную связь с целью жизни его, и при этом истинное содержание
характера не проявляется в выражении лица; иногда
человек бывает занят делом, возлагаемым на него только житейскою или жизненною необходимостью, и при этом всякое высшее выражение погребено под равнодушием или скукою, неохотою.
Это потому, что дух, направление, колорит жизни
человека придаются ей
характером самого
человека: от
человека не зависят события жизни, но дух этих событий зависит от его
характера.
Вопрос решается тем, что во всех указанных нами случаях дело идет о произведениях практической деятельности
человека, которая, уклонившись в них от своего истинного назначения — производить нужное или полезное, тем не менее сохраняет свой существенный
характер — производить нечто такое, чего не производит природа.
Архитектура — одна из практических деятельностей
человека, которые все не чужды стремления к красивости формы, и отличается в этом отношении от мебельного мастерства не существенным
характером, а только размером своих произведений.
Правда, искусству иногда удается безукоризненно сгруппировать фигуры, но напрасно будет оно превозноситься своею чрезвычайно редкою удачею; потому что в действительности никогда не бывает в этом отношении неудачи: в каждой группе живых
людей все держат себя совершенно сообразно 1) сущности сцены, происходящей между ними, 2) сущности собственного своего
характера и 3) условиям обстановки.
Но действительно ли внутреннее значение картины возвышается, когда живописцы стараются дать группе
людей обстановку, соответствующую
характеру группы?
Обыкновенно говорят: «Поэт наблюдает множество живых индивидуальных личностей; ни одна из них не может служить полным типом; но он замечает, что в каждой из них есть общего, типического; отбрасывая в сторону все частное, соединяет в одно художественное целое разбросанные в различных
людях черты и таким образом создает
характер, который может быть назван квинт-эссенциею действительных
характеров».
С одной стороны, приличия, с другой — обыкновенное стремление
человека к самостоятельности, к «творчеству, а не списыванию копий» заставляют поэта видоизменять
характеры, им списываемые с
людей, которые встречались ему в жизни, представлять их до некоторой степени неточными; кроме того, списанному с действительного
человека лицу обыкновенно приходится в романе действовать совершенно не в той обстановке, какой оно было окружено на самом деле, и от этого внешнее сходство теряется.
Против этого можно сказать: правда, что первообразом для поэтического лица очень часто служит действительное лицо; но поэт «возводит его к общему значению» — возводить обыкновенно незачем, потому что и оригинал уже имеет общее значение в своей индивидуальности; надобно только — и в этом состоит одно из качеств поэтического гения — уметь понимать сущность
характера в действительном
человеке, смотреть на него проницательными глазами; кроме того, надобно понимать или чувствовать, как стал бы действовать и говорить этот
человек в тех обстоятельствах, среди которых он будет поставлен поэтом, — другая сторона поэтического гения; в-третьих, надобно уметь изобразить его, уметь передать его таким, каким понимает его поэт, — едва ли не самая характеристическая черта поэтического гения.
Вообще, чем более нам известно о
характере поэта, о его жизни, о лицах, с которыми он сталкивался, тем более видим у него портретов с живых
людей.
Мы говорили, что живопись чаще, нежели действительность, окружает группу обстановкою, соответствующею существенному
характеру сцены; точно так же и поэзия чаще, нежели действительность, двигателями и участниками событий выставляет
людей, которых существенный
характер совершенно соответствует духу событий.
Кто принимается читать роман не за тем, чтобы вникать в
характеры изображенных там
людей и следить за развитием сюжета?
Монологи и разговоры в современных романах немногим ниже монологов классической трагедии: «в художественном произведении все должно быть облечено красотою» — и нам даются такие глубоко обдуманные планы действования, каких почти никогда не составляют
люди в настоящей жизни; а если выводимое лицо сделает как-нибудь инстинктивный, необдуманный шаг, автор считает необходимым оправдывать его из сущности
характера этого лица, а критики остаются недовольны тем, что «действие не мотивировано» — как будто бы оно мотивируется всегда индивидуальным
характером, а не обстоятельствами и общими качествами человеческого сердца.
Мы показали одно из этих отношений, наименее благоприятствующее самостоятельности поэта и нашли, что при нашем воззрении на сущность искусства художник и в этом положения не теряет существенного
характера, принадлежащего не поэту или художнику в частности, а вообще
человеку во всей его деятельности, — того существеннейшего человеческого права и качества, чтобы смотреть на объективную действительность только как на материал, только как на поле своей деятельности, и, пользуясь ею, подчинять ее себе.
Неточные совпадения
Никто, кроме самых близких
людей к Алексею Александровичу, не знал, что этот с виду самый холодный и рассудительный
человек имел одну, противоречившую общему складу его
характера, слабость.
Если бы Левин не имел свойства объяснять себе
людей с самой хорошей стороны,
характер Свияжского не представлял бы для него никакого затруднения и вопроса; он бы сказал себе: дурак или дрянь, и всё бы было ясно.
И теперь, делая догадки о том, кто — кто, какие между ними отношения и какие они
люди, Кити воображала себе самые удивительные и прекрасные
характеры и находила подтверждение в своих наблюдениях.
Это не
человек, а машина, и злая машина, когда рассердится, — прибавила она, вспоминая при этом Алексея Александровича со всеми подробностями его фигуры, манеры говорить и его
характера и в вину ставя ему всё, что только могла она найти в нем нехорошего, не прощая ему ничего зa ту страшную вину, которою она была пред ним виновата.
Левин чувствовал, что брат Николай в душе своей, в самой основе своей души, несмотря на всё безобразие своей жизни, не был более неправ, чем те
люди, которые презирали его. Он не был виноват в том, что родился с своим неудержимым
характером и стесненным чем-то умом. Но он всегда хотел быть хорошим. «Всё выскажу ему, всё заставлю его высказать и покажу ему, что я люблю и потому понимаю его», решил сам с собою Левин, подъезжая в одиннадцатом часу к гостинице, указанной на адресе.