Задачею автора было исследовать вопрос об эстетических отношениях произведений искусства к явлениям жизни, рассмотреть справедливость господствующего мнения, будто бы истинно прекрасное, которое принимается существенным
содержанием произведений искусства, не существует в объективной действительности и осуществляется только искусством.
Неточные совпадения
Но в нем есть справедливая сторона — то, что «прекрасное» есть отдельный живой предмет, а не отвлеченная мысль; есть и другой справедливый намек на свойство истинно художественных
произведений искусства: они всегда имеют
содержанием своим что-нибудь интересное вообще для человека, а не для одного художника (намек этот заключается в том, что идея — «нечто общее, действующее всегда и везде»); отчего происходит это, увидим на своем месте.
Посмотрим же, какова степень объективного совершенства
содержания и формы в
произведениях поэзии, и может ли она хотя в этом отношении соперничать с природою.
Мы говорили об источниках предпочтения
произведений искусства явлениям природы и жизни относительно
содержания и выполнения, но очень важно и впечатление, производимое на нас искусством или действительностью: степенью его также измеряется достоинство вещи.
Содержание, достойное внимания мыслящего человека, одно только в состоянии избавить искусство от упрека, будто бы оно — пустая забава, чем оно и действительно бывает чрезвычайно часто; художественная форма не спасет от презрения или сострадательной улыбки
произведение искусства, если оно важностью своей идеи не в состоянии дать ответа на вопрос: «да стоило ли трудиться над подобными пустяками?» Бесполезное не имеет права на уважение.
Если даже согласиться, что возвышенное и комическое — моменты прекрасного, то множество
произведений искусства не подойдут по
содержанию под эти три рубрики: прекрасное, возвышенное, комическое.
Что
содержание поэзии не исчерпывается тремя известными элементами, внешним образом видим из того, что ее
произведения перестали вмещаться в рамки старых подразделений.
Если считают необходимостью определять прекрасное как преимущественное и, выражаясь точнее, как единственное существенное
содержание искусства, то истинная причина этого скрывается в неясном различении прекрасного как объекта искусства от прекрасной формы, которая действительно составляет необходимое качество всякого
произведения искусства.
Само собою разумеется, что в этом отношении
произведения искусства не находят себе ничего соответствующего в действительности, — но только по форме; что касается до
содержания, до самых вопросов, предлагающихся или разрешаемых искусством, они все найдутся в действительной жизни, только без преднамеренности, без arrièr-pensêe.
Неточные совпадения
Произведения Масальского отличались неглубоким
содержанием, но занимательной интригой.]
Островский умеет заглядывать в глубь души человека, умеет отличать натуру от всех извне принятых уродств и наростов; оттого внешний гнет, тяжесть всей обстановки, давящей человека, чувствуются в его
произведениях гораздо сильнее, чем во многих рассказах, страшно возмутительных по
содержанию, но внешнею, официальною стороною дела совершенно заслоняющих внутреннюю, человеческую сторону.
Разнообразие его таланта, широта
содержания, охватываемого его
произведениями, беспрестанно подавали повод к самым противоположным упрекам.
Итак, предполагая, что читателям известно
содержание пьес Островского и самое их развитие, мы постараемся только припомнить черты, общие всем его
произведениям или большей части их, свести эти черты к одному результату и по ним определить значение литературной деятельности этого писателя.
Но, кроме того, что она интересна, как ни смотреть на нее, книга эта есть одно из замечательнейших
произведений мысли и по глубине
содержания, и по удивительной силе и красоте народного языка, и по древности. А между тем книга эта остается, вот уже более четырех веков, ненапечатанной и продолжает быть неизвестной, за исключением ученых специалистов.