Неточные совпадения
Этот скрывающий под собою истину призрак проявления
идеи вполне в отдельном существе есть
прекрасное (das Schöne).
Из этого основного воззрения следуют дальнейшие определения:
прекрасное tcnm
идея в форме ограниченного проявления;
прекрасное есть отдельный чувственный предмет, который представляется чистым выражением
идеи, так что в
идее не остается ничего, что не проявлялось бы чувственно в этом отдельном предмете, а в отдельном чувственном предмете нет ничего, что не было бы чистым выражением
идеи, Отдельный предмет в этом отношении называется образом (das Bild).
Итак,
прекрасное есть совершенное соответствие, совершенное тожество
идеи с образом.
Я не буду говорить о том, что основные понятия, из которых выводится у Гегеля определение
прекрасного], теперь уже признаны не выдерживающими критики; не буду говорить и о том, что
прекрасное [у Гегеля] является только «призраком», проистекающим от непроницательности взгляда, не просветленного философским мышлением, перед которым исчезает кажущаяся полнота проявления
идеи в отдельном предмете, так что [по системе Гегеля] чем выше развито мышление, тем более исчезает перед ним
прекрасное, и, наконец, для вполне развитого мышления есть только истинное, а
прекрасного нет; не буду опровергать этого фактом, что на самом деле развитие мышления в человеке нисколько не разрушает в нем эстетического чувства: все это уже было высказано много раз.
Как следствие [основной
идеи гегелевской системы] и часть метафизической системы, изложенное выше понятие о
прекрасном падает вместе с нею.
Но не все превосходное в своем роде прекрасно; крот может быть превосходным экземпляром породы кротов, но никогда не покажется он «
прекрасным»; точно то же надобно сказать о большей части амфибий, многих породах рыб, даже многих птицах: чем лучше для естествоиспытателя животное такой породы, т. е. чем полнее выражается в нем его
идея, тем оно некрасивее с эстетической точки зрения.
Определение [Гегеля]
прекрасного, как полного соответствия отдельного предмета с его
идеею, слишком широко.
«
Прекрасным кажется то, что кажется полным осуществлением родовой
идеи», значит также: «надобно, чтобы в
прекрасном существе было все, что только может быть хорошего в существах этого рода; надобно, чтобы нельзя было найти ничего хорошего в других существах того же рода, чего не было бы в
прекрасном предмете».
Выражение: «
прекрасным называется полное проявление
идеи в отдельном предмете» — вовсе не определение
прекрасного.
Но в нем есть справедливая сторона — то, что «
прекрасное» есть отдельный живой предмет, а не отвлеченная мысль; есть и другой справедливый намек на свойство истинно художественных произведений искусства: они всегда имеют содержанием своим что-нибудь интересное вообще для человека, а не для одного художника (намек этот заключается в том, что
идея — «нечто общее, действующее всегда и везде»); отчего происходит это, увидим на своем месте.
Совершенно другой смысл имеет другое выражение, которое выставляют за тожественное с первым: «
прекрасное есть единство
идеи и образа, полное слияние
идеи с образом»; это выражение говорит о действительно существенном признаке — только не
идеи прекрасного вообще, а того, что называется «мастерским произведением», или художественным произведением искусства: прекрасно будет произведение искусства действительно только тогда, когда художник передал в произведении своем все то, что хотел передать.
Здесь же считаю не излишним заметить, что в определении красоты как единства
идеи и образа, — в этом определении, имеющем в виду не
прекрасное живой природы, а
прекрасные произведения искусств, уже скрывается зародыш или результат того направления, по которому эстетика обыкновенно отдает предпочтение
прекрасному в искусстве перед
прекрасным в живой действительности.
Что же такое в сущности
прекрасное, если нельзя определить его как «единство
идеи и образа» или как «полное проявление
идеи в отдельном предмете»?
[Можно даже вообще сказать, что, читая в эстетике Гегеля те места, где говорится о том, что прекрасно в действительности, приходишь к мысли, что бессознательно принимал он
прекрасным в природе говорящее нам о жизни, между тем как сознательно поставлял красоту в полноте проявления
идеи.
И в самом развитии
идеи прекрасного слово «жизнь» очень часто попадается у Гегеля, так] что, наконец, можно спросить, есть ли существенное различие между нашим определением «
прекрасное есть жизнь» и [между определением его: ] «
прекрасное есть полное единство
идеи и образа»?
Определяя
прекрасное как полное проявление
идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «
прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря,
прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно
прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно
прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки
прекрасного в объективной действительности» и что «
прекрасное, создаваемое искусством, выше
прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия о
прекрасном.
Что касается существенного различия прежнего и предлагаемого нами понятия о
прекрасном, оно обнаруживается, как мы сказали, на каждом шагу; первое доказательство этого представляется нам в понятиях об отношении к
прекрасному возвышенного и комического, которые в господствующей эстетической системе признаются соподчиненными видоизменениями
прекрасного, проистекающими от различного отношения между двумя его факторами,
идеею и образом.
[По гегелевской системе] чистое единство
идеи и образа есть то, что называется собственно
прекрасным; но не всегда бывает равновесие между образом и
идеею; иногда
идея берет перевес над образом и, являясь нам в своей всеобщности, бесконечности, переносит нас в область абсолютной
идеи, в область бесконечного — это называется возвышенным (das Erhabene); иногда образ подавляет, искажает
идею — это называется комическим (das Komische).
В сущности эти два определения совершенно различны, как существенно различными найдены были нами и два определения
прекрасного, представляемые господствующею системою; в самом деле, перевес
идеи над формою производит не собственно понятие возвышенного, а понятие «туманного, неопределенного» и понятие «безобразного» (das Hässliche) [как это прекрасно развивается у одного из новейших эстетиков, Фишера, в трактате о возвышенном и во введении к трактату о комическом]; между тем как формула «возвышенное есть то, что пробуждает в нас (или, [выражаясь терминами гегелевской школы], — что проявляет в себе)
идею бесконечного» остается определением собственно возвышенного.
Ясно также, что определениями
прекрасного возвышенного, которые кажутся нам справедливыми, разрушается непосредственная связь этих понятий, подчиняемых одно другому определениями: «
прекрасное есть равновесие
идеи и образа», «возвышенное есть перевес
идеи над образом».
Окончив разбор понятий о сущности
прекрасного и возвышенного, должно теперь перейти к разбору господствующих взглядов на различные способы осуществления
идеи прекрасного.
Лучше рассмотрим одну из тех
идей, из которых возник столь странный упрек
прекрасному в действительности,
идею, составляющую одно из основных воззрений господствующей эстетики.
Наконец, ближайшим образом мысль о том, что
прекрасное есть чистая форма, вытекает из понятия, что
прекрасное есть чистый призрак; а такое понятие — необходимое следствие определения
прекрасного как полноты осуществления
идеи в отдельном предмете и падает вместе с этим определением.
Сюда, во-первых, принадлежат различные житейские стремления и потребности художника, не позволяющие ему быть только художником и более ничем; во-вторых, его умственные и нравственные взгляды, также не позволяющие ему думать при исполнении исключительно только о красоте; в-третьих, накоиец,
идея художественного создания является у художника обыкновенно не вследствие одного только стремления создать
прекрасное: поэт, достойный своего имени, обыкновенно хочет в своем произведении передать нам свои мысли, свои взгляды, свои чувства, а не исключительно только созданную им красоту.
Иначе сказать: «
Идея прекрасного, не осуществляемая действительностью, осуществляется произведениями искусства».
Но если под
прекрасным понимать то, что понимается в этом определении, — полное согласие
идеи и формы, то из стремления к
прекрасному надобно выводить не искусство в частности, а вообще всю деятельность человека, основное начало которой — полное осуществление известной мысли; стремление к единству
идеи и образа — формальное начало всякой техники, стремление к созданию и усовершенствованию всякого произведения или изделия; выводя из стремления к
прекрасному искусство, мы смешиваем два значения этого слова: 1) изящное искусство (поэзия, музыкант, д.) и 2) уменье или старанье хорошо сделать что-нибудь; только последнее выводится из стремления к единству
идеи и формы.
Итак, 1)
прекрасное как единство
идеи и образа вовсе не характеристическая особенность искусства в том смысле, какой придается этому слову эстетикою; 2) «единство
идеи и образа» определяет одну формальную сторону искусства, нисколько не относясь к его содержанию; оно говорит о том, как должно быть исполнено, а не о том, что исполняется.
Красота формы, состоящая в единстве
идеи и образа, общая принадлежность «е только искусства (в эстетическом смысле слова), но и всякого человеческого дела, совершенно отлична от
идеи прекрасного, как объекта искусства, как предмета нашей радостной любви в действительном мире.
1) Определение
прекрасного: «
прекрасное есть полное проявление общей
идеи в индивидуальном явлении» — не выдерживает критики; оно слишком широко, будучи определением формального стремления всякой человеческой деятельности.
3) Это объективное
прекрасное, или
прекрасное по своей сущности, должно отличать от совершенства формы, которое состоит в единстве
идеи и формы, или в том, что предмет вполне удовлетворяет своему назначению.
8) Возвышенное (и момент его, трагическое) не есть видоизменение
прекрасного;
идеи возвышенного и
прекрасного совершенно различны между собою; между ними нет ни внутренней связи, ни внутренней противоположности.
15) Совершенство формы (единство
идеи и формы) не составляет характеристической черты искусства в эстетическом смысле слова (изящных искусств);
прекрасное как единство
идеи и образа, или как полное осуществление
идеи, есть цель стремления искусства в обширнейшем смысле слова или «уменья», цель всякой практической деятельности человека.