Неточные совпадения
Автор
не менее, нежели кто-нибудь, признает необходимость специальных исследований; но ему кажется, что от времени
до времени необходимо также обозревать содержание науки с общей точки зрения; кажется, что если важно собирать и исследовать факты,
то не менее важно и стараться проникнуть в смысл их. Мы все признаем высокое значение истории искусства, особенно истории поэзии; итак,
не могут
не иметь высокого значения и вопросы о
том, что такое искусство, что такое поэзия.
Такое воззрение предмета есть призрак (ist ein Schein) в
том отношении, что идея никогда
не проявляется в отдельном предмете вполне; но под этим призраком скрывается истина, потому что в определенной идее действительно осуществляется
до некоторой степени общая идея, а определенная идея осуществляется
до некоторой степени в отдельном предмете.
Конечно, при созерцании возвышенного предмета могут пробуждаться в нас различного рода мысли, усиливающие впечатление, им на нас производимое; но возбуждаются они или нет, — дело случая, независимо от которого предмет остается возвышенным: мысли и воспоминания, усиливающие ощущение, рождаются при всяком ощущении, но они уже следствие, а
не причина первоначального ощущения, и если, задумавшись над подвигом Муция Сцеволы, я дохожу
до мысли: «да, безгранична сила патриотизма»,
то мысль эта только следствие впечатления, произведенного на меня независимо от нее самым поступком Муция Сцеволы, а
не причина этого впечатления; точно так же мысль: «нет ничего на земле прекраснее человека», которая может пробудиться во мне, когда я задумаюсь, глядя на изображение прекрасного лица,
не причина
того, что я восхищаюсь им, как прекрасным, а следствие
того, что оно уже прежде нее, независимо от нее кажется мне прекрасно.
Что касается
до общественного мнения,
то оно преследует далеко
не все нравственные преступления.
Какова бы ни была первоначальная форма народных песен, но
до нас доходят они почти всегда искаженными, переделанными или растерзанными на куски; монотонность их также очень велика; наконец, есть во всех народных песнях механические приемы, проглядывают общие пружины, без помощи которых никогда
не развивают они своих
тем; но в народной поэзии очень много свежести, простоты, — и этого довольно для нашего эстетического чувства, чтобы восхищаться народною поэзиею.
Но
тем не менее надобно признаться, что наше искусство
до сих пор
не могло создать ничего подобного даже апельсину или яблоку,
не говоря уже о роскошных плодах тропических земель.
До сих пор упреки были обращены на
то, что прекрасное в действительности неудовлетворительно для человека; теперь следуют прямые доказательства, что прекрасное в действительности, собственно говоря,
не может и назваться прекрасным.
Странное мнение, которое даже
не требует опровержения: какое же дело моему эстетическому воззрению
до того, чего оно
не замечает? может ли производить какое-нибудь влияние на мое ощущение
тот недостаток, которого оно
не чувствует?
Мы видим причину
того, что из всех практических деятельностей одна строительная обыкновенно удостаивается имени изящного искусства
не в существе ее, а в
том, что другие отрасли деятельности, возвышающиеся
до степени искусства, забываются по «маловажности» своих произведений, между
тем как произведения архитектуры-,
не могут быть упущены из виду по своей важности, дороговизне и, наконец, просто по своей массивности, прежде всего и больше всего остального, производимого человеком, бросаясь в глаза.
Совершенно другой вопрос о
том,
до какой степени достойны уважения произведения практической деятельности, задуманные и исполненные под преобладающим стремлением произвести
не столько что-нибудь действительно нужное или полезное, сколько произвести что-нибудь прекрасное.
С одной стороны, приличия, с другой — обыкновенное стремление человека к самостоятельности, к «творчеству, а
не списыванию копий» заставляют поэта видоизменять характеры, им списываемые с людей, которые встречались ему в жизни, представлять их
до некоторой степени неточными; кроме
того, списанному с действительного человека лицу обыкновенно приходится в романе действовать совершенно
не в
той обстановке, какой оно было окружено на самом деле, и от этого внешнее сходство теряется.
В наше время принято смеяться над украшениями,
не проистекающими из сущности предмета и ненужными для достижения главной цели; но
до сих пор еще удачное выражение, блестящая метафора, тысячи прикрас, придумываемых для
того, чтобы сообщить внешний блеск сочинению, имеют чрезвычайно большое влияние на суждение о произведениях поэзии.
Не говорим о
том, что мы
до сих пор еще любим «умывать» природу, как любили наряжать ее в XVII веке, — это завлекло бы нас в длинные суждения о
том, что такое «грязное» и
до какой степени оно должно являться в произведениях искусства.
Но
до сих пор в произведениях искусства господствует мелочная отделка подробностей, цель которой
не приведение подробностей в гармонию с духом целого, а только
то, чтобы сделать каждую из «их в отдельности интереснее или красивее, почти всегда во вред общему впечатлению произведения, его правдоподобию и естественности; господствует мелочная погоня за эффектностью отдельных слов, отдельных фраз и целых эпизодов, расцвечивание
не совсем натуральными, но резкими красками лиц и событий.
— Заключение,
не совсем точно выраженное; дело в
том, что искусственно развитой человек имеет много искусственных, исказившихся
до лживости,
до фантастичности требований, которых нельзя вполне удовлетворить, потому что они в сущности
не требования природы, а мечты испорченного воображения, которым почти невозможно и угождать,
не подвергаясь насмешке и презрению от самого
того человека, которому стараемся угодить, потому что он сам инстинктивно чувствует, что его требование
не стоит удовлетворения.
Портрет снимается с человека, который нам дорог и мил,
не для
того, чтобы сгладить недостатки его лица (что нам за дело
до этих недостатков? они для нас незаметны или милы), но для
того, чтобы доставить нам возможность любоваться на это лицо даже и тогда, когда на самом деле оно
не перед нашими глазами; такова же цель и значение произведений искусства: они
не поправляют действительности,
не украшают ее, а воспроизводят, служат ей суррогатом.
Что касается портретов, сходных
до отвратительности, это надобно понимать так: всякая копия, для
того, чтобы быть верною, должна передавать существенные черты подлинника; портрет,
не передающий главных, выразительнейших черт лица, неверен; а когда мелочные подробности лица переданы при этом отчетливо, лицо на портрете выходит обезображенным, бессмысленным, мертвым — как же ему
не быть отвратительным?
Искусство только напоминает нам своими воспроизведениями о
том, что интересно для нас в жизни, и старается
до некоторой степени познакомить нас с
теми интересными сторонами жизни, которых
не имели мы случая испытать или наблюдать в действительности.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же
до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий (с неудовольствием).А,
не до слов теперь! Знаете ли, что
тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его
не тронь. «Мы, говорит, и дворянам
не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
(Кричит
до тех пор, пока
не опускается занавес.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый:
до тех пор, пока
не войдет в комнату, ничего
не расскажет!
Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался
до Александра Македонского,
то я
не могу вам сказать, что с ним сделалось.