Неточные совпадения
Много говорят о «законченности», «индивидуальности», «
живой определенности» лиц и характеров, изображаемых великими
поэтами.
Обыкновенно говорят: «
Поэт наблюдает множество
живых индивидуальных личностей; ни одна из них не может служить полным типом; но он замечает, что в каждой из них есть общего, типического; отбрасывая в сторону все частное, соединяет в одно художественное целое разбросанные в различных людях черты и таким образом создает характер, который может быть назван квинт-эссенциею действительных характеров».
Но это происходит вовсе не от того, чтобы не нашлось в действительности достойных натурщиков, а совершенно от другой причины, чаще всего просто от забывчивости или недостаточного знакомства: если в памяти
поэта исчезли
живые подробности, осталось только общее, отвлеченное понятие о характере или
поэт знает о типическом лице гораздо менее, нежели нужно для того, чтобы оно было
живым лицом, то поневоле приходится ему самому дополнять общий почерк, оттенять абрис.
Вообще, чем более нам известно о характере
поэта, о его жизни, о лицах, с которыми он сталкивался, тем более видим у него портретов с
живых людей.
Все, что высказывается наукою и искусством, найдется в жизни, и найдется в полнейшем, совершеннейшем виде, со всеми
живыми подробностями, в которых обыкновенно и лежит истинный смысл дела, которые часто не понимаются наукой и искусством, еще чаще не могут быть ими обняты; в действительной жизни все верно, нет недосмотров, нет односторонней узкости взгляда, которою страждет всякое человеческое произведение, — как поучение, как наука, жизнь полнее, правдивее, даже художественнее всех творений ученых и
поэтов.
Это было первое общее суждение о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек, с крупными чертами ординарного лица) был первым виденным мною «
живым поэтом»… Теперь о нем совершенно забыли, но его произведения были для того времени настоящей литературой, и я с захватывающим интересом следил за чтением. Читал он с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький человек преображается, становится другим — большим, красивым и интересным…
Неточные совпадения
Прости ж и ты, мой спутник странный, // И ты, мой верный идеал, // И ты,
живой и постоянный, // Хоть малый труд. Я с вами знал // Всё, что завидно для
поэта: // Забвенье жизни в бурях света, // Беседу сладкую друзей. // Промчалось много, много дней // С тех пор, как юная Татьяна // И с ней Онегин в смутном сне // Явилися впервые мне — // И даль свободного романа // Я сквозь магический кристалл // Еще не ясно различал.
Зато
поэты задели его за
живое: он стал юношей, как все. И для него настал счастливый, никому не изменяющий, всем улыбающийся момент жизни, расцветания сил, надежд на бытие, желания блага, доблести, деятельности, эпоха сильного биения сердца, пульса, трепета, восторженных речей и сладких слез. Ум и сердце просветлели: он стряхнул дремоту, душа запросила деятельности.
Поэта образы
живые // Высокий комик в плоть облек… // Вот отчего теперь впервые // По всем бежит единый ток. // Вот отчего театра зала // От верху до низу одним // Душевным, искренним, родным // Восторгом вся затрепетала. // Любим Торцов пред ней
живой // Стоит с поднятой головой, // Бурнус напялив обветшалый, // С растрепанною бородой, // Несчастный, пьяный, исхудалый, // Но с русской, чистою душой.
Одним словом, в грустные минуты я утешал себя тем, что
поэт не умирает и что Пушкин мой всегда жив для тех, кто, как я, его любил, и для всех умеющих отыскивать его,
живого, в бессмертных его творениях…
Нередко сочувствие
поэта привлекается каким-нибудь одним качеством предметов, и это качество он старается вызывать и отыскивать всюду, в возможно полном и
живом его выражении поставляет свою главную задачу, на него по преимуществу тратит свою художническую силу.