Неточные совпадения
Напротив того, из определения «прекрасное есть жизнь» будет следовать, что истинная, высочайшая красота есть именно красота, встречаемая человеком в
мире действительности, а не красота, создаваемая искусством; происхождение искусства должно быть при таком воззрении на красоту в
действительности объясняемо из совершенно другого источника; после того и существенное значение искусства явится совершенно в другом свете.
И вообще надобно сказать, что мысль, будто бы «прекрасное редко встречается в
действительности», основана на смешении понятий «вполне» и «первое»: вполне величественных рек очень много, первая из величественных рек, конечно, одна; великих полководцев много, первым полководцем в
мире был кто-нибудь один из них.
А только с подобной точки зрения, не находящей себе подтверждения в действительных чувствах и суждениях человека, и может эстетика утверждать, будто бы в
мире действительности красота есть явление редкое.
Вообще говоря, произведения искусства страдают всеми недостатками, какие могут быть найдены в прекрасном живой
действительности; но если искусство вообще не имеет никаких прав на предпочтение природе и жизни, то, быть может, некоторые искусства в частности обладают какими-нибудь особенными преимуществами, ставящими их произведения выше соответствующих явлений живой
действительности? быть может даже, то или другое искусство производит нечто, не имеющее себе соответствия в реальном
мире?
Когда мы смотрим на
действительность, она сама занимает нас собою, как нечто совершенно самостоятельное, и редко оставляет нам возможность переноситься мыслями в наш субъективный
мир, в наше прошедшее.
Трудно было бы сыскать человека, более не знающего практическую жизнь; он все, что знал, знал из книги, и оттого знал неверно, романтически, риторически; он свято верил в
действительность мира, воспетого Жуковским, и в идеалы, витающие над землей.
Неточные совпадения
Прежде, если бы Левину сказали, что Кити умерла, и что он умер с нею вместе, и что у них дети ангелы, и что Бог тут пред ними, — он ничему бы не удивился; но теперь, вернувшись в
мир действительности, он делал большие усилия мысли, чтобы понять, что она жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо есть сын его.
Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного
мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою
действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен.
— Вот явились люди иного строя мысли, они открывают пред нами таинственное безграничие нашей внутренней жизни, они обогащают
мир чувства, воображения. Возвышая человека над уродливой
действительностью, они показывают ее более ничтожной, менее ужасной, чем она кажется, когда стоишь на одном уровне с нею.
Мысли этого порядка развивались с приятной легкостью, как бы самосильно. Память услужливо подсказывала десятки афоризмов: «Истинная свобода — это свобода отбора впечатлений». «В
мире, где все непрерывно изменяется, стремление к выводам — глупо». «Многие стремятся к познанию истины, но — кто достиг ее, не искажая
действительности?»
«Все в
мире стремится к более или менее устойчивому равновесию, — напомнил он себе. —
Действительности дан революционный толчок, она поколебалась, подвинулась вперед и теперь…»