Неточные совпадения
А сколько
в этих
поэтах слабых
сторон!
Обыкновенно говорят: «
Поэт наблюдает множество живых индивидуальных личностей; ни одна из них не может служить полным типом; но он замечает, что
в каждой из них есть общего, типического; отбрасывая
в сторону все частное, соединяет
в одно художественное целое разбросанные
в различных людях черты и таким образом создает характер, который может быть назван квинт-эссенциею действительных характеров».
С одной
стороны, приличия, с другой — обыкновенное стремление человека к самостоятельности, к «творчеству, а не списыванию копий» заставляют
поэта видоизменять характеры, им списываемые с людей, которые встречались ему
в жизни, представлять их до некоторой степени неточными; кроме того, списанному с действительного человека лицу обыкновенно приходится
в романе действовать совершенно не
в той обстановке, какой оно было окружено на самом деле, и от этого внешнее сходство теряется.
Против этого можно сказать: правда, что первообразом для поэтического лица очень часто служит действительное лицо; но
поэт «возводит его к общему значению» — возводить обыкновенно незачем, потому что и оригинал уже имеет общее значение
в своей индивидуальности; надобно только — и
в этом состоит одно из качеств поэтического гения — уметь понимать сущность характера
в действительном человеке, смотреть на него проницательными глазами; кроме того, надобно понимать или чувствовать, как стал бы действовать и говорить этот человек
в тех обстоятельствах, среди которых он будет поставлен
поэтом, — другая
сторона поэтического гения; в-третьих, надобно уметь изобразить его, уметь передать его таким, каким понимает его
поэт, — едва ли не самая характеристическая черта поэтического гения.
Не говорим уже о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не говорим и о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет
поэтов забывать, что жизнь имеет другие
стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая
в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения человеческой жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на жизнь, и
поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического возраста.
Бывают люди, у которых суждение о явлениях жизни состоит почти только
в том, что они обнаруживают расположение к известным
сторонам действительности и избегают других — это люди, у которых умственная деятельность слаба, когда подобный человек —
поэт или художник, его произведения не имеют другого значения, кроме воспроизведения любимых им
сторон жизни.
Неточные совпадения
—
В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной
стороной жизни, жизни художников,
поэтов».
Дорога эта великолепно хороша с французской
стороны; обширный амфитеатр громадных и совершенно непохожих друг на друга очертаниями гор провожает до самого Безансона; кое-где на скалах виднеются остатки укрепленных рыцарских замков.
В этой природе есть что-то могучее и суровое, твердое и угрюмое; на нее-то глядя, рос и складывался крестьянский мальчик, потомок старого сельского рода — Пьер-Жозеф Прудон. И действительно, о нем можно сказать, только
в другом смысле, сказанное
поэтом о флорентийцах:
Другим лучше меня, далекого, известны гнусные обстоятельства, породившие дуэль; с своей
стороны скажу только, что я не мог без особенного отвращения об них слышать — меня возмущали лица, действовавшие и подозреваемые
в участии по этому гадкому делу, подсекшему существование величайшего из
поэтов.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое,
в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью
в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую
сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился
в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим
поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно,
в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его,
в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
Поле, дорога, звон проволоки, зной и обрывки ленивых мыслей тянутся, как облака, друг за другом… Путаются, сливаются. Опять прошлое, потом туман, из которого выплывает кусок тракта, обсаженного березками. Полотно заросло травой, пыльная узкая лента как-то осторожно жмется то к одной
стороне, то к другой, — видно, что весной здесь езда самая горькая… И
в уме Семена Афанасьевича возникает вдруг четверостишие старого «земского
поэта»: