Неточные совпадения
Этого мы
в самом
деле и требуем от
прекрасных явлений и предметов
в тех царствах природы, где нет разнообразия типов
одного и того же рода предметов.
В сущности эти два определения совершенно различны, как существенно различными найдены были нами и два определения
прекрасного, представляемые господствующею системою;
в самом
деле, перевес идеи над формою производит не собственно понятие возвышенного, а понятие «туманного, неопределенного» и понятие «безобразного» (das Hässliche) [как это прекрасно развивается у
одного из новейших эстетиков, Фишера,
в трактате о возвышенном и во введении к трактату о комическом]; между тем как формула «возвышенное есть то, что пробуждает
в нас (или, [выражаясь терминами гегелевской школы], — что проявляет
в себе) идею бесконечного» остается определением собственно возвышенного.
В самом
деле, принимая определение «
прекрасное есть жизнь», «возвышенное есть то, что гораздо больше всего близкого или подобного», мы должны будем сказать, что
прекрасное и возвышенное — совершенно различные понятия, не подчиненные друг другу и соподчиненные только
одному общему понятию, очень далекому от так называемых эстетических понятий: «интересное».
В одно время личность бывает исполнена сознанием своей нравственной цели, является так, как есть,
прекрасною в глубочайшем смысле слова; но
в другое время человек занят бывает чем-нибудь имеющим только посредственную связь с целью жизни его, и при этом истинное содержание характера не проявляется
в выражении лица; иногда человек бывает занят
делом, возлагаемым на него только житейскою или жизненною необходимостью, и при этом всякое высшее выражение погребено под равнодушием или скукою, неохотою.
Но, выигрывая преднамеренностью с
одной стороны, искусство проигрывает тем же самым — с другой;
дело в том, что художник, задумывая
прекрасное, очень часто задумывает вовсе не
прекрасное: мало хотеть
прекрасного, надобно уметь постигать его
в его истинной красоте, — а как часто художники заблуждаются
в своих понятиях о красоте! как часто обманывает их даже художнический инстинкт, не только рефлексивные понятия, большею частью односторонние!
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь,
в один прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
Шумела молодая рощица и, наверное, дождалась бы Советской власти, но вдруг
в один прекрасный день — ни рощи, ни решетки, а булыжная мостовая пылит на ее месте желтым песком. Как? Кто? Что? — недоумевала Москва. Слухи разные — одно только верно, что Хомяков отдал приказание срубить деревья и замостить переулок и в этот же день уехал за границу. Рассказывали, что он действительно испугался высылки из Москвы; говорили, что родственники просили его не срамить их фамилию.
Неточные совпадения
Нужно заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем
в глаза и все вдруг заговорят
в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней
прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и
дело станут повторять
в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если же и взглянут, то как на что-то постороннее.
Когда бы жизнь домашним кругом // Я ограничить захотел; // Когда б мне быть отцом, супругом // Приятный жребий повелел; // Когда б семейственной картиной // Пленился я хоть миг единой, — // То, верно б, кроме вас
одной, // Невесты не искал иной. // Скажу без блесток мадригальных: // Нашед мой прежний идеал, // Я, верно б, вас
одну избрал //
В подруги
дней моих печальных, // Всего
прекрасного в залог, // И был бы счастлив… сколько мог!
В одно прекрасное утро Тарантьев перевез весь его дом к своей куме,
в переулок, на Выборгскую сторону, и Обломов
дня три провел, как давно не проводил: без постели, без дивана, обедал у Ольгиной тетки.
И вот,
в одно прекрасное утро, на рассвете, он вдруг находит меня замерзавшего под забором и прямо нападает на след «богатейшего», по его мнению, «
дела».
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они.
В самом
деле,
прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на
одном из уступов горы, на половине ее высоты… и того нет: под ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан; на рейде опять игрушки — корабли,
в том числе и наш.