Неточные совпадения
К Вере Павловне
они питают беспредельное благоговение, она даже дает
им целовать свою руку,
не чувствуя себе унижения, и держит себя с
ними, как будто пятнадцатью годами старше
их, то есть держит себя так, когда
не дурачится, но,
по правде сказать, большею
частью дурачится, бегает, шалит с
ними, и
они в восторге, и тут бывает довольно много галопированья и вальсированья, довольно много простой беготни, много игры на фортепьяно, много болтовни и хохотни, и чуть ли
не больше всего пения; но беготня, хохотня и все нисколько
не мешает
этой молодежи совершенно, безусловно и безгранично благоговеть перед Верою Павловною, уважать ее так, как дай бог уважать старшую сестру, как
не всегда уважается мать, даже хорошая.
И действительно,
он исполнил
его удачно:
не выдал своего намерения ни одним недомолвленным или перемолвленным словом, ни одним взглядом; по-прежнему
он был свободен и шутлив с Верою Павловною, по-прежнему было видно, что
ему приятно в ее обществе; только стали встречаться разные помехи
ему бывать у Лопуховых так часто, как прежде, оставаться у
них целый вечер, как прежде, да как-то выходило, что
чаще прежнего Лопухов хватал
его за руку, а то и за лацкан сюртука со словами: «нет, дружище, ты от
этого спора
не уйдешь так вот сейчас» — так что все большую и большую долю времени, проводимого у Лопуховых, Кирсанову приводилось просиживать у дивана приятеля.
Но если
он держал себя
не хуже прежнего, то глаза, которые смотрели на
него, были расположены замечать многое, чего и
не могли бы видеть никакие другие глава, — да, никакие другие
не могли бы заметить: сам Лопухов, которого Марья Алексевна признала рожденным идти
по откупной
части, удивлялся непринужденности, которая ни на один миг
не изменила Кирсанову, и получал как теоретик большое удовольствие от наблюдений, против воли заинтересовавших
его психологическою замечательностью
этого явления с научной точки зрения.
И вот, однажды после обеда, Вера Павловна сидела в своей комнате, шила и думала, и думала очень спокойно, и думала вовсе
не о том, а так, об разной разности и
по хозяйству, и
по мастерской, и
по своим урокам, и постепенно, постепенно мысли склонялись к тому, о чем, неизвестно почему, все
чаще и
чаще ей думалось; явились воспоминания, вопросы мелкие, немногие, росли, умножались, и вот
они тысячами роятся в ее мыслях, и все растут, растут, и все сливаются в один вопрос, форма которого все проясняется: что ж
это такое со мною? о чем я думаю, что я чувствую?
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне,
по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных
частей населения, жил для
этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на
это употребит еще год; если останется из
этого года время,
он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же
не останется времени — так и быть, потому что
это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае
ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно»
ему, чем какую-нибудь другую землю, и там
он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если
он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три
он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России,
не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет
ему быть.
Саша уходит за прибором, — да,
это чаще, чем то, что
он прямо входит с чайным прибором, — и хозяйничает, а она все нежится и, напившись чаю, все еще полулежит уж
не в постельке, а на диванчике, таком широком, но, главное достоинство
его, таком мягком, будто пуховик, полулежит до 10, до 11 часов, пока Саше пора отправляться в гошпиталь, или в клиники, или в академическую аудиторию, но с последнею чашкою Саша уже взял сигару, и кто-нибудь из
них напоминает другому «принимаемся за дело», или «довольно, довольно, теперь за дело» — за какое дело? а как же, урок или репетиция
по студенчеству Веры Павловны...
Неточные совпадения
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у
него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски.
Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для
него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра
он отправлялся в поход
по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние
его было до такой степени изощрено, что
он мог безошибочно угадать составные
части самого сложного фарша.
Это была такая ничтожная подробность в громадной серии многотрудных
его подвигов
по сей
части, что
не вызвала в
нем даже потребности в стратегических соображениях, могущих обеспечить
его походы на будущее время…
Чем долее Левин косил, тем
чаще и
чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже
не руки махали косой, а сама коса двигала за собой всё сознающее себя, полное жизни тело, и, как бы
по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой.
Это были самые блаженные минуты.
Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал
их, интересуясь
ими, как развитием знакомых
ему, как естественнику
по университету, основ естествознания, но никогда
не сближал
этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии, с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время
чаще и
чаще приходили
ему на ум.
— Ну, в
этом вы,
по крайней мере, сходитесь со Спенсером, которого вы так
не любите;
он говорит тоже, что образование может быть следствием бо́льшего благосостояния и удобства жизни,
частых омовений, как
он говорит, но
не умения читать и считать…