Неточные совпадения
Обстоятельства были так трудны, что Марья Алексевна только махнула рукою. То же самое случилось и с Наполеоном после Ватерлооской битвы, когда маршал Груши оказался глуп, как Павел Константиныч, а Лафайет стал буянить, как Верочка: Наполеон тоже бился, бился, совершал
чудеса искусства, — и остался не при чем, и мог только махнуть рукой и сказать: отрекаюсь от всего, делай, кто
хочет, что
хочет и с собою, и со мною.
— Вот и вы, интеллигенты, отщепенцы, тоже от страха в политику бросаетесь. Будто народ спасать хотите, а — что народ? Народ вам — очень дальний родственник, он вас, маленьких, и не видит. И как вы его ни спасайте, а на атеизме обязательно срежетесь. Народничество должно быть религиозным. Земля — землей, землю он и сам отвоюет, но, кроме того, он
хочет чуда на земле, взыскует пресветлого града Сиона…
— Меня ничто не страшит. Как уже сказано, я всюду иду за вами. Это протестует моя кровь — понимаете? — а не сознание и воля. Вероятно, я буду первым, кого вы обманете: я также
хочу чуда. Разве не чудо — ваша Мария? За эти дни и ночи я повторил всю таблицу умножения, и она мне ненавистна, как тюремная решетка. С точки зрения вашей химии я вполне начинен и прошу вас только об одном: поскорее взорвите меня!
Неточные совпадения
Баронесса надоела, как горькая редька, особенно тем, что всё
хочет давать деньги; а есть одна, он ее покажет Вронскому,
чудо, прелесть, в восточном строгом стиле, «genre рабыни Ребеки, понимаешь».
— Я думаю, — продолжал он, — что эта попытка спиритов объяснять свои
чудеса какою-то новою силой — самая неудачная. Они прямо говорят о силе духовной и
хотят ее подвергнуть материальному опыту.
— Я только что пришел. Ils ont été charmants. [Они были восхитительны.] Представьте себе, напоили меня, накормили. Какой хлеб, это
чудо! Délicieux! [Прелестно!] И водка — я никогда вкуснее не пил! И ни за что не
хотели взять деньги. И все говорили: «не обсудись», как-то.
— Послушай, — сказал твердым голосом Азамат, — видишь, я на все решаюсь.
Хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет! как поет! а вышивает золотом —
чудо! Не бывало такой жены и у турецкого падишаха…
Хочешь? дождись меня завтра ночью там в ущелье, где бежит поток: я пойду с нею мимо в соседний аул — и она твоя. Неужели не стоит Бэла твоего скакуна?
Знаю, знаю тебя, голубчик; если
хочешь, всю историю твою расскажу: учился ты у немца, который кормил вас всех вместе, бил ремнем по спине за неаккуратность и не выпускал на улицу повесничать, и был ты
чудо, а не сапожник, и не нахвалился тобою немец, говоря с женой или с камрадом.