Неточные совпадения
А этот главный предмет, занимавший так мало места в их не слишком частых длинных разговорах, и даже в коротких разговорах занимавший тоже лишь незаметное место, этот предмет был не их чувство друг к другу, — нет, о чувстве они не говорили ни слова после первых неопределенных слов в первом их разговоре на праздничном вечере: им некогда было об этом толковать; в две — три минуты, которые выбирались на обмен
мыслями без боязни подслушивания, едва успевали они переговорить о другом предмете, который не оставлял им ни времени, ни охоты для объяснений в чувствах, — это были хлопоты и раздумья о том, когда и как удастся Верочке избавиться от ее
страшного положения.
Полгода Вера Павловна дышала чистым воздухом, грудь ее уже совершенно отвыкла от тяжелой атмосферы хитрых слов, из которых каждое произносится по корыстному расчету, от слушания мошеннических
мыслей, низких планов, и
страшное впечатление произвел на нее ее подвал. Грязь, пошлость, цинизм всякого рода, — все это бросалось теперь в глаза ей с резкостью новизны.
И, перебирая события последних дней, ей казалось, что во всем она видела подтверждение этой
страшной мысли: и то, что он вчера обедал не дома, и то, что он настоял на том, чтоб они в Петербурге остановились врознь, и то, что даже теперь шел к ней не один, как бы избегая свиданья с глазу на глаз.
Ни единого светского на шестьдесят нумеров духовенства, и это
страшная мысль, историческая мысль, статистическая мысль, наконец, и из таких-то фактов и воссоздается история у умеющего; ибо до цифирной точности возводится, что духовенство по крайней мере в шестьдесят раз жило счастливее и привольнее, чем все остальное тогдашнее человечество.
Неточные совпадения
Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и семье и
мысли о них и которые делались тем
страшнее, чем дольше они там лежали.
Враги! Давно ли друг от друга // Их жажда крови отвела? // Давно ль они часы досуга, // Трапезу,
мысли и дела // Делили дружно? Ныне злобно, // Врагам наследственным подобно, // Как в
страшном, непонятном сне, // Они друг другу в тишине // Готовят гибель хладнокровно… // Не засмеяться ль им, пока // Не обагрилась их рука, // Не разойтиться ль полюбовно?.. // Но дико светская вражда // Боится ложного стыда.
Этот вопрос вне моей компетенции, ибо я не Дон-Кихот, но, разумеется, мне очень понятна
мысль, чувство уважаемого и талантливейшего Платона Александровича, чувство, высказанное в словах о
страшной власти равенства.
Но главная радость моя была в одном чрезвычайном ощущении: это была
мысль, что он уже «не любил ее «; в это я уверовал ужасно и чувствовал, что с сердца моего как бы кто-то столкнул
страшный камень.
— Андрей Петрович! Веришь ли, он тогда пристал ко всем нам, как лист: что, дескать, едим, об чем
мыслим? — то есть почти так. Пугал и очищал: «Если ты религиозен, то как же ты не идешь в монахи?» Почти это и требовал. Mais quelle idee! [Но что за
мысль! (франц.)] Если и правильно, то не слишком ли строго? Особенно меня любил
Страшным судом пугать, меня из всех.