Неточные совпадения
Английское общество, ославленное на всю Европу, и в том числе на всю Россию, скучнейшим в
мире, настолько же разговорчивее,
живее, веселее русского, насколько уступает в этом французскому.
Зато в доме, кроме князя и княгини, был целый, такой веселый и
живой мир, что Андрюша детскими зелененькими глазками своими смотрел вдруг в три или четыре разные сферы, бойким умом жадно и бессознательно наблюдал типы этой разнородной толпы, как пестрые явления маскарада.
Но оба они одной крови, для обоих субъект был безнадежно оторван от объекта, оба сносились с
живым миром через посредников, не знали непосредственного касания мышления бытию.
Корреспонденция эта была единственным звеном, связывающим ее с
живым миром; она одна напоминала сироте, что у нее есть где-то свое гнездо, и в нем своя церковь, в которой старая тетка молится о ней, Лидочке, и с нетерпением ждет часа, когда она появится в свете и — кто знает — быть может, составит блестящую партию…
Сына Н.И. Пастухов обожал, и во всем
живом мире не было существа ему более близкого и дорогого, а между тем и хоронить его старику пришлось при совершенно исключительных условиях.
Иудушка тоже не понимал. Он не понимал, что открывавшаяся перед его глазами могила уносила последнюю связь его с
живым миром, последнее живое существо, с которым он мог делить прах, наполнявший его. И что отныне этот прах, не находя истока, будет накопляться в нем до тех пор, пока окончательно не задушит его.
Неточные совпадения
Вообще она знала очень много сплетен об умерших и
живых крупных людях, но передавала их беззлобно, равнодушным тоном существа из
мира, где все, что не пошло, вызывает подозрительное и молчаливое недоверие, а пошлость считается естественной и только через нее человек может быть понят.
Женщины того
мира казались ему особой породой. Как пар и машины заменили
живую силу рук, так там целая механика жизни и страстей заменила природную жизнь и страсти. Этот
мир — без привязанностей, без детей, без колыбелей, без братьев и сестер, без мужей и без жен, а только с мужчинами и женщинами.
Она примирительно смотрела на весь
мир. Она стояла на своем пьедестале, но не белой, мраморной статуей, а
живою, неотразимо пленительной женщиной, как то поэтическое видение, которое снилось ему однажды, когда он, под обаянием красоты Софьи, шел к себе домой и видел женщину-статую, сначала холодную, непробужденную, потом видел ее преображение из статуи в
живое существо, около которого заиграла и заструилась жизнь, зазеленели деревья, заблистали цветы, разлилась теплота…
Он-то и посвятил Райского, насколько поддалась его
живая, вечно, как море, волнующаяся натура, в тайны разумения древнего
мира, но задержать его надолго, навсегда, как сам задержался на древней жизни, не мог.
И вот она, эта
живая женщина, перед ним! В глазах его совершилось пробуждение Веры, его статуи, от девического сна. Лед и огонь холодили и жгли его грудь, он надрывался от мук и — все не мог оторвать глаз от этого неотступного образа красоты, сияющего гордостью, смотрящего с любовью на весь
мир и с дружеской улыбкой протягивающего руку и ему…