Неточные совпадения
Смелая, бойкая
была песенка, и ее мелодия
была веселая, —
было в ней две — три грустные ноты, но они покрывались
общим светлым характером мотива, исчезали в рефрене, исчезали во всем заключительном куплете, — по крайней мере, должны
были покрываться, исчезать, — исчезали бы, если бы дама
была в другом расположении духа; но теперь у ней эти немногие грустные ноты звучали слышнее других, она как будто встрепенется, заметив это, понизит на них голос и сильнее начнет
петь веселые звуки, их сменяющие, но вот она опять унесется мыслями от песни к своей думе, и опять грустные звуки берут верх.
Но историки и психологи говорят, что в каждом частном факте
общая причина «индивидуализируется» (по их выражению) местными, временными, племенными и личными элементами, и будто бы они-то, особенные-то элементы, и важны, — то
есть, что все ложки хотя и ложки, но каждый хлебает суп или щи тою ложкою, которая у него, именно вот у него в руке, и что именно вот эту-то ложку надобно рассматривать.
— Видите, какая я хорошая ученица. Теперь этот частный вопрос о поступках, имеющих житейскую важность, кончен. Но в
общем вопросе остаются затруднения. Ваша книга говорит: человек действует по необходимости. Но ведь
есть случаи, когда кажется, что от моего произвола зависит поступить так или иначе. Например: я играю и перевертываю страницы нот; я перевертываю их иногда левою рукою, иногда правою. Положим, теперь я перевернула правою: разве я не могла перевернуть левою? не зависит ли это от моего произвола?
— Нынче поутру Кирсанов дал мне адрес дамы, которая назначила мне завтра
быть у нее. Я лично незнаком с нею, но очень много слышал о ней от нашего
общего знакомого, который и
был посредником. Мужа ее знаю я сам, — мы виделись у этого моего знакомого много раз. Судя по всему этому, я уверен, что в ее семействе можно жить. А она, когда давала адрес моему знакомому, для передачи мне, сказала, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало
быть, мой друг, дело можно считать почти совершенно конченным.
В последнее время Лопухову некогда
было видеться с своими академическими знакомыми. Кирсанов, продолжавший видеться с ними, на вопросы о Лопухове отвечал, что у него, между прочим, вот какая забота, и один из их
общих приятелей, как мы знаем, дал ему адрес дамы, к которой теперь отправлялся Лопухов.
Это и
была последняя перемена в распределении прибыли, сделанная уже в половине третьего года, когда мастерская поняла, что получение прибыли — не вознаграждение за искусство той или другой личности, а результат
общего характера мастерской, — результат ее устройства, ее цели, а цель эта — всевозможная одинаковость пользы от работы для всех, участвующих в работе, каковы бы ни
были личные особенности; что от этого характера мастерской зависит все участие работающих в прибыли; а характер мастерской, ее дух, порядок составляется единодушием всех, а для единодушия одинаково важна всякая участница: молчаливое согласие самой застенчивой или наименее даровитой не менее полезно для сохранения развития порядка, полезного для всех, для успеха всего дела, чем деятельная хлопотливость самой бойкой или даровитой.
По этим родственным отношениям три девушки не могли поселиться на
общей квартире: у одной мать
была неуживчивого характера; у другой мать
была чиновница и не хотела жить вместе с мужичками, у третьей отец
был пьяница.
И так пойдет до тех пор, пока люди скажут: «ну, теперь нам хорошо», тогда уж не
будет этого отдельного типа, потому что все люди
будут этого типа, и с трудом
будут понимать, как же это
было время, когда он считался особенным типом, а не
общею натурою всех людей?
— Я на твоем месте, Александр, говорил бы то же, что ты; я, как ты, говорю только для примера, что у тебя
есть какое-нибудь место в этом вопросе; я знаю, что он никого из нас не касается, мы говорим только, как ученые, о любопытных сторонах
общих научных воззрений, кажущихся нам справедливыми; по этим воззрениям, каждый судит о всяком деле с своей точки зрения, определяющейся его личными отношениями к делу, я только в этом смысле говорю, что на твоем месте стал бы говорить точно так же, как ты.
Отчего Кирсанов не вальсирует на этой бесцеремонной вечеринке, на которой сам Лопухов вальсирует, потому что здесь
общее правило: если ты семидесятилетний старик, но попался сюда, изволь дурачиться вместе с другими; ведь здесь никто ни на кого не смотрит, у каждого одна мысль — побольше шуму, побольше движенья, то
есть побольше веселья каждому и всем, — отчего же Кирсанов не вальсирует?
Тончайшие черты
общего явления должны выказываться здесь осязательнее, чем где бы то ни
было, и никто не может подвергнуть сомнению, что это именно черты того явления, которому принадлежат черты смешения безумия с умом.
Летами, голосом, чертами лица, насколько запомнил их рассказчик, проезжий тоже подходил к Рахметову; но рассказчик тогда не обратил особого внимания на своего спутника, который к тому же недолго и
был его спутником, всего часа два: сел в вагон в каком-то городишке, вышел в какой-то деревне; потому рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком
общими выражениями, и полной достоверности тут нет: по всей вероятности, это
был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает?
Предупредив, что
общий результат моего посещения
будет утешителен, — вы знаете, я не говорю напрасных слов, и потому вперед должны успокоиться, — я
буду излагать дело в порядке.
Когда я делаю вывод из наблюдений,
общий обзор фактов, я теперь в час кончаю то, над чем прежде должен
был думать несколько часов.
Есть такие характеры, для которых частный факт сам по себе мало интересен, служит только возбуждением к
общим мыслям, которые действуют на них гораздо сильнее.
Если у таких людей ум замечательно силен, они становятся преобразователями
общих идей, а в старину делались великими философами: Кант, Фихте, Гегель не разработали никакого частного вопроса, им
было это скучно.
— Случай! Сколько хотите случаев объясняйте случаем; но когда случаи многочисленны, вы знаете, кроме случайности, которая производит часть их, должна
быть и какая-нибудь
общая причина, от которой происходит другая часть. Здесь нельзя предположить никакой другой
общей причины, кроме моего объяснения: здравость выбора от силы и проницательности ума.
Приятно
было остаться ему там и потому, что он там
был почетнейшим лицом на три — четыре версты кругом: нет числа признакам уважения, которыми он пользовался у своих и окрестных приказчиков, артельщиков и прочей подгородной братии, менее высокой и несколько более высокой заводских и фабричных приказчиков по положению в обществе; и почти нет меры удовольствию, с каким он патриархально принимал эти признаки
общего признавания его первым лицом того околотка.