Неточные совпадения
— Я пришла сюда, чтобы научиться искусству, которое я люблю всем сердцем, всем существом моим… Не знаю, что выйдет из меня: актриса или бездарность, но… какая-то
огромная сила владеет мною… Что-то поднимает меня от земли и носит вихрем, когда я читаю стихи в лесу, в поле, у озера или просто так, дома… В моих мечтах я создала замок Трумвиль, в котором была я принцессой Брандегильдой, а мой муж
рыцарем Трумвилем… А мой маленький принц, мой ребенок…
Неточные совпадения
Поэту хотелось, кажется, совокупить в один чрезвычайный образ все
огромное понятие средневековой рыцарской платонической любви какого-нибудь чистого и высокого
рыцаря; разумеется, всё это идеал.
Далее на стене, противуположной алькову, над
огромной рабочей конторкой, заваленной приходо-расходными книгами, счетами, мешочками с образцами семян ржи, ячменя, овса, планами на земли, фасадами на постройки, висел отлично гравированный портрет как бы
рыцаря в шапочке и в мантии, из-под которой виднелись стальные латы, а внизу под портретом подпись: «Eques a victoria» [«Всадник-победитель» (лат.).], под которою, вероятно, рукою уж самого хозяина было прибавлено: «Фердинанд герцог Брауншвейг-Люнебургский, великий мастер всех соединенных лож».
Начитавшись потом, по выходе из института, романов, и по большей части рыцарских, которых Людмила нашла
огромное количество в библиотеке покойного отца, она не преминула составить себе идеал мужчины, который, по ее фантазии, непременно долженствовал быть или
рыцарь, или сарацин какой-нибудь, вроде Малек-Аделя, или, по крайней мере, красивый кавалерийский офицер.
Плотно прижавшись друг к другу, мальчики с трепетом любопытства и странной, согревающей душу радостью входили в новый, волшебный мир, где
огромные, злые чудовища погибали под могучими ударами храбрых
рыцарей, где всё было величественно, красиво и чудесно и не было ничего похожего на эту серую, скучную жизнь.
С большим трудом повернув голову направо и налево, отчего у меня зашумело в ушах, я увидел слабо освещенную длинную палату с двумя рядами постелей, на которых лежали закутанные фигуры больных, какого-то
рыцаря в медных доспехах, стоявшего между больших окон с опущенными белыми шторами и оказавшегося просто
огромным медным умывальником, образ Спасителя в углу с слабо теплившейся лампадкою, две колоссальные кафельные печи.