— Пора одеваться, — прервал мои мысли Бор-Ростовский,
бегая по сцене со стаканом остывшего чая, который он не мог никак допить в суете и работе. — Пьеса, в которой вы играете, идет второй. Мы начинаем через пять минут.
Но Тасе ловко. Она привыкла к этой безмолвной аудитории. Точно она одна в комнате. Пред глазами ее театральная рампа, рожки газа, проволока, будка суфлера. Она
бегает по сцене, дурачится, смеется, ласкает старого отца. Потом она видит, как наяву, сцену под воротами Китай-города. Это не она, а бедный чиновник, страстно мечтающий о том, как бы ему чем-нибудь скрасить жизнь своей доченьки. Вот он нашел пакет с пятью печатями. Как он схватил его… Тася чуть не уронила лампу.
Неточные совпадения
Нехлюдов вспомнил о всех мучительных минутах, пережитых им
по отношению этого человека: вспомнил, как один раз он думал, что муж узнал, и готовился к дуэли с ним, в которой он намеревался выстрелить на воздух, и о той страшной
сцене с нею, когда она в отчаянии выбежала в сад к пруду с намерением утопиться, и он
бегал искать ее.
Часто, выбившись из сил, приходил он отдыхать к нам; лежа на полу с двухлетним ребенком, он играл с ним целые часы. Пока мы были втроем, дело шло как нельзя лучше, но при звуке колокольчика судорожная гримаса
пробегала по лицу его, и он беспокойно оглядывался и искал шляпу; потом оставался,
по славянской слабости. Тут одно слово, замечание, сказанное не
по нем, приводило к самым оригинальным
сценам и спорам…
Стон ужаса
пробежал по толпе: его спина была синяя полосатая рана, и
по этой-то ране его следовало бить кнутом. Ропот и мрачный вид собранного народа заставили полицию торопиться, палачи отпустили законное число ударов, другие заклеймили, третьи сковали ноги, и дело казалось оконченным. Однако
сцена эта поразила жителей; во всех кругах Москвы говорили об ней. Генерал-губернатор донес об этом государю. Государь велел назначить новый суд и особенно разобрать дело зажигателя, протестовавшего перед наказанием.
В день представления Ванька,
по приказанию господ, должен был то
сбегать закупить свеч для освещения, то
сцену вымести, то расставить стулья в зале; но всем этим действиям он придавал такой вид, что как будто бы делал это
по собственному соображению.
По сцене, с изящным хлыстом в руке и в щегольской лисьей венгерке,
бегал Обиралов и ругал рабочих. Он наткнулся на входившего Ханова.