Неточные совпадения
Три дочери было у
короля Артура, три стройные, красивые и добрые принцессы. Но лучше всех была старшая, веселая да радостная такая: очи звездочки небесные — так и искрятся, улыбка с уст не сходит, серебряный смех то и дело тишину и великолепие огромного дворца оживляет. И всем-то, глядя на веселую принцессу, весело становится. А Мира-королевна так и звенит своим колокольчиком-смехом, так и сияет звездочками-очами.
Жизнь вокруг королевны ключом кипит. Что ни вечер, то бал во дворце, что ни день, то королевская охота наряжается. Трубят рога, лают собаки, веселый смех дам и кавалеров по лесу носится. А вечером освещаются роскошные дворцовые залы, наезжают гости и идет пляс веселый до самой утренней зари. И пуще всех пляшет, пуще всех за оленями да зайцами гоняется Мира-королевна. Для нее и охоты эти, и балы устраиваются. Тешит, балует
король Артур дочку свою любимую.
Но недолог, короток девичий век. Пролетела розовая юность незаметно, пришла пора замуж выходить, и выдали принцессу
Миру замуж за
короля дальней страны.
Уехала
Мира в царство своего мужа, и прекратились во дворце
короля Артура балы, прекратилось веселье, прекратились даже охоты за оленями.
Счастливо зажила
Мира со своим мужем, но только счастье ее не долго продолжалось: не прошло и года, как муж ее,
король, на охоте упал с лошади и убился до смерти. Овдовела
Мира.
Народ чужой страны за короткое время пребывания
Миры успел полюбить ее и пожелал, чтобы после смерти
короля она правила страной, и стал упрашивать
Миру не уезжать к отцу, а остаться на престоле.
Неточные совпадения
Его посылал царь Иван Васильевич к
королю Жигимонту подписать
мир на многие лета после бывшей тогда войны.
Должно прийти время, когда с людьми нашего
мира, занимающими положения, даваемые насилием, случится то, что случилось с
королем в сказке Андерсена «О новом царском платье», когда малое дитя, увидав голого царя, наивно вскрикнуло: «Смотрите, он голый!» и все, видевшие это и прежде, но не высказывавшие, не могли уже более скрывать этого.
— Ну, нет!.. Нет!.. — заговорил Бегушев, замотав головой и каким-то трагическим голосом. — Пусть лучше сойдет на землю огненный дождь, потоп, лопнет кора земная, но я этой курицы во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый [Курица во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый. — Имеется в виду французский
король Генрих IV (1553–1610), якобы выражавший желание, чтобы у каждого французского крестьянина была к обеду курица.],
миру не желаю.
— Шекспир всеобъемлющ, — лупил, не слушая своего оппонента, Долгов, — как бог творил
мир, так и Шекспир писал; у него все внутренние силы нашей планеты введены в объект: у него есть
короли — власть!.. У него есть тени, ведьмы — фатум!.. У него есть народ — сила!
— Беатриче, Фиаметта, Лаура, Нинон, — шептал он имена, незнакомые мне, и рассказывал о каких-то влюбленных
королях, поэтах, читал французские стихи, отсекая ритмы тонкой, голой до локтя рукою. — Любовь и голод правят
миром, — слышал я горячий шепот и вспоминал, что эти слова напечатаны под заголовком революционной брошюры «Царь-Голод», это придавало им в моих мыслях особенно веское значение. — Люди ищут забвения, утешения, а не — знания.