Неточные совпадения
В народе и в войске поднялся плач и стенания:
король был добр, мудр, храбр, и вся
страна любила его.
—
Король и королева умерли, королевич в пеленках, поэтому надо выбрать другого
короля до тех пор, пока новорожденный королевич Дуль-Дуль подрастет и в состоянии будет сам править королевством. А так как солдат Иван спас
страну, войско и
короля от гибели, то пусть он и будет
королем.
Прошло шестнадцать лет. Королевич вырос и стал
королем. Ах, что это был за
король! Красивее его не было юноши во всей
стране. Вы видели лесную незабудку на краю болота? Ну вот, такие точно две голубые прекрасные незабудки были глаза
короля.
Но никто не видал юного
короля. До шестнадцати лет его прятали от народа (таков уж был закон той
страны). Боялись, чтобы страшный чародей Гай не испортил как-нибудь красоты Дуль-Дуля. Один только солдат Иван находился подле королевича и служил ему день и ночь неустанно.
Солдат Иван заплакал горькими слезами. Солдат Иван, видевший во время многочисленных походов, как лилась кровь рекою, солдат Иван, убивавший сам врагов отечества, теперь плакал горькими, неутешными слезами, как маленький ребенок. Ему бесконечно хотелось сделать добрым и кротким
короля Дуль-Дуля, осчастливить его
страну, и в то же время он не хотел покрыть позором свое честное солдатское слово.
— Вот видишь,
король, — заговорили вокруг Дуль-Дуля царедворцы, — напрасно ты отпустил солдата. Он не вернется к нам. Кому охота вариться в котле, когда он может уйти в другую
страну и служить другому
королю!
Неточные совпадения
В
стране, где мельниц ряд крылатый // Оградой мирной обступил // Бендер пустынные раскаты, // Где бродят буйволы рогаты // Вокруг воинственных могил, — // Останки разоренной сени, // Три углубленные в земле // И мхом поросшие ступени // Гласят о шведском
короле.
Романы рисовали Генриха IV добрым человеком, близким своему народу; ясный, как солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая
страна всей земли,
страна рыцарей, одинаково благородных в мантии
короля и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот
король почти всегда являлся главным героем моих рассказов кочегару, и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию и «Хенрика».
А у молодых из-под них кудри, как лен светлые. Север. И во всем север, дикий север дикого серого моря. Я удивляюсь, почему у Шекспира при
короле не было шута? Ведь был же шут — «бедный Йорик». Нужен и живой такой же Йорик. Может быть, и арапчик, вывезенный из дальних
стран вместе с добычей, и обезьяна в клетке. Опять флейта? Дудка, а не флейта! Дудками и барабанами встречают Фортинбраса.
— Вот сколько дал я людей
стране и
королю!
Знаю великую книгу о светлой
стране, // Где прекрасная дева взошла // На смертное ложе царя // И юность вдохнула в дряхлое сердце! // Там — над цветущей
страной // Правит высокий
Король! // Юность вернулась к нему!