Неточные совпадения
Это
была бабушка, ослепшая от слез после побега моего отца из аула.
Бабушка протянула ко мне слабые старческие руки и стала водить пальцами по моему лицу, ощупывая каждую черту. Ее лицо, вначале бесстрастно-внимательное, какими бывают лица слепых, вдруг озарилось светом, счастливой улыбкой. Из незрячих глаз полились слезы. Она обхватила руками мою голову и, прижав ее к своей иссохшей груди, восклицала, подняв угасший взгляд к небу...
Нет, он гораздо несчастнее: у тебя
есть Гуль-Гуль, услада и радость твоей старости,
бабушка Аминат, Лейла-Фатьма, а дедушка Магомет — один, как перст, на свете, и сакля его пуста, как свежевырытая могила.
И другое известие — ужасное, неожиданно обрушилось на меня. Моей опекуншей, оказывается,
была бабушка, которая жила где-то в горах, недалеко от Тифлиса (примерно в часе езды), и к этой бабушке-опекунше мне предстояло переехать на жительство вплоть до моего совершеннолетия.
— Вот мы и приехали, княжна Нина! — объявил Доуров, разом делаясь спокойным, — здесь дом вашей
бабушки. Не правда ли, в нем
есть что-то общее с рыцарским замком? Однако прием, судя по внешнему виду, не обещает
быть особенно гостеприимным, должен вам сказать.
«Как жаль, что папа назначил меня под опеку незнакомой и чужой мне
бабушки, хотя ему она
была родной теткой, а не отдал в руки милого дедушки Магомета!» — предчувствуя недоброе, думала я.
Это
был настоящий тип старого грузина. Длинный, загнутый книзу нос, черные глаза, шапка седых волос под натянутой по самую переносицу папахой и рваный, затасканный костюм, состоящий из ветхого бешмета и не менее ветхой чохи, вот и весь портрет старого слуги моей
бабушки.
— Я рад, княжна Нина, что вы, наконец, оценили меня. О, мы
будем друзьями! В этом я теперь не сомневаюсь. Как только улучу свободную минутку, тотчас же нанесу визит вашей
бабушке. А пока — до свидания, княжна, — подчеркнул он значительно, пожал мне руку и сел в коляску, бросив какую-то монету старому Николаю.
Теперь мы шли по большому сумрачному двору, где то и дело встречались полуразвалившиеся постройки — сараи, погреба и конюшни. Когда-то, очень давно, должно
быть, он процветал, этот двор, вместе с замком моей
бабушки, но сейчас слишком наглядная печать запустения лежала на всем. Чем-то могильным, нежилым и угрюмым веяло от этих сырых, заплесневелых стен, от мрачного главного здания, смотревшего на меня единственным, как у циклопа, глазом, вернее, единственным огоньком, мелькавшим в крайнем окне.
Это и
была моя нареченная
бабушка, княгиня Анна Борисовна Джаваха. Знаком она велела мне приблизиться и, когда я исполнила ее желание, положила руку мне на плечо и заговорила суховатым, гортанным голосом...
— Прошу не говорить этого! — окончательно теряя всякое самообладание, в бешенстве крикнула я. — Моя мать, тетя Мария и дедушка Магомет не
были попрошайками, как вы говорите! Не
были! Не смейте же говорить мне этого,
бабушка! Да! Да!
— Слушай, девочка, — продолжала она, — я не люблю непослушания и противоречий. Ни того, ни другого не
было до сих пор в моем маленьком царстве. Мир и тишина царили в нем до сей поры, и если ты попробуешь их нарушить, то я накажу тебя и отобью всякую охоту
быть непокорной в отношении меня — твоей
бабушки, княгини Джаваха. А теперь
поешь, если ты голодна, и ступай спать. Дети должны ложиться рано.
Все здесь
было не по мне — и убогая обстановка замка, этого пустынного горного гнезда, и его обитатели — суровая, деспотичная
бабушка, ее сумасшедшая служанка, неопрятный старый лакей…
Не помню хорошенько, что
было потом, сколько времени длилась эта неравная борьба, — только в столовой замка, пред грозными очами моей
бабушки, я очнулась.
В большой круглой комнате с пышной постелью под балдахином никакой другой мебели, необходимой для жилья, не
было, и это наводило на грустные мысли. Очевидно, эту комнату
бабушка выбрала для моего ареста.
Ареста!.. Не
было сомнения, что я находилась под арестом, и это несказанно угнетало меня. Теперь я поняла окончательно и бесповоротно, что мне не вырваться на свободу. Сколько меня продержат здесь? Разве весь этот замок — не тюрьма, где мне суждено коротать годы до своего совершеннолетия — вдали от вольной жизни, в разлуке с близкими людьми? И разве они обе, тиранка-бабушка и ее безумная служанка, — не мои тюремщики? О Господи! Какие тяжелые испытания уготовила мне судьба!
Мне казалось, что если я
буду кричать и бесчинствовать, и мои крики достигнут ушей
бабушки, наказание
будет немедленно снято, и меня освободят.
Ах, как это
было бы хорошо! Умница Андро сумел бы, конечно, найти нужные слова, чтобы убедить
бабушку. Андро лучше многих знал мою вольнолюбивую натуру и почти всегда принимал мою сторону…
— Как ты думаешь, — внезапно переменила тему разговора
бабушка, — приятно мне
было убедиться в том, что в мой тихий замок, вместо ожидаемой почтительной и благонравной барышни, ворвался дикий, непослушный, отчаянный мальчишка-джигит, на которого не действует ни доброе слово, ни наказание!
— Мало ли что ты считаешь, глупая! — прервала меня
бабушка, — надо, чтобы люди думали так. А люди так думать не
будут. Значит, для тебя надо выбрать нечто иное. И я выбрала. У Сергея Владимировича Доурова
есть прелестное поместье в Гурии, где живет его мать, бывшая фрейлина покойной русской царицы. Там же живут и его взрослые сестры, прекрасно воспитанные барышни, и там поселишься ты до тех пор… ну, до тех пор, словом, пока не станешь его женой.
Виновата, что
была слишком шумна, непочтительна и непокорна, и
бабушке захотелось как можно скорей отделаться от меня?
Столовая
была освещена потайным ручным фонариком. Перед самыми дверями стоял Доуров с дымящимся револьвером в руке, рядом с ним Николай и великанша, оба, — вооруженные кинжалами. Несколько поодаль находилась
бабушка, вся — олицетворенное бесстрашие и гнев. Очевидно, они выследили бедного Керима, когда он пробирался в башню, и устроили ему ловушку.
«Лучше в институт, чем оставаться в неволе у
бабушки или в клетке у Доуровых, — подумала я, — и главное — ведь в институте я не
буду разлучена с Людой».
Неточные совпадения
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло
бабушки, чем выходить из-за него, как
было отказаться? — я встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с своими ногами.
Когда нам объявили, что скоро
будут именины
бабушки и что нам должно приготовить к этому дню подарки, мне пришло в голову написать ей стихи на этот случай, и я тотчас же прибрал два стиха с рифмами, надеясь также скоро прибрать остальные.
— Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, — хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она, относясь преимущественно к
бабушке; но
бабушка продолжала
быть недовольной ею и отвечала:
Бабушка, казалось,
была в восхищении от коробочки, оклеенной золотыми каемками, и самой ласковой улыбкой выразила свою благодарность.
— Да, мой друг, — продолжала
бабушка после минутного молчания, взяв в руки один из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря на всю ее доброту, любовь к нему и старание скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может
быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…