Неточные совпадения
Простаков. От которого она и на
тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не
было о нем ни слуху, ни вести,
то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Г-жа Простакова. Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С
тех пор как все, что у крестьян ни
было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!
Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну пусть, братец, Митрофан любит свиней для
того, что он мой племянник. Тут
есть какое-нибудь сходство; да отчего же я к свиньям-то так сильно пристрастился?
Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх
того, я сам горю нетерпением
быть в Москве.
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты
будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты,
то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Правдин. Когда же у вас могут
быть счастливы одни только скоты,
то жене вашей от них и от вас
будет худой покой.
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет
того смыслу, чтоб в доме
была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю:
то бранюсь,
то дерусь;
тем и дом держится, мой батюшка!
Правдин. А кого он невзлюбит,
тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх
того, от многих слышал об нем
то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью,
то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Кутейкин. Житье твое, Еремеевна, яко
тьма кромешная. Пойдем-ка за трапезу, да с горя
выпей сперва чарку…
Стародум. В тогдашнем веке придворные
были воины, да воины не
были придворные. Воспитание дано мне
было отцом моим по
тому веку наилучшее. В
то время к научению мало
было способов, да и не умели еще чужим умом набивать пустую голову.
Стародум. В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно и
то же: имей сердце, имей душу, и
будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Он
был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться
тому, что в наше воспитание еще и не входило.
Стародум. О!
те не оставляют двора для
того, что они двору полезны, а прочие для
того, что двор им полезен. Я не
был в числе первых и не хотел
быть в числе последних.
Стародум. Почтение! Одно почтение должно
быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только
тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.
Митрофан. Слушай, матушка. Я
те потешу. Поучусь; только чтоб это
был последний раз и чтоб сегодня ж
быть сговору.
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака,
тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все
то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете
быть возможно.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в
тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с
теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно
быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают
тем, кого презирают; а обыкновенно желают зла
тем, кто имеет право презирать. Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.
Стародум. Они жалки, это правда; однако для этого добродетельный человек не перестает идти своей дорогой. Подумай ты сама, какое
было бы несчастье, ежели б солнце перестало светить для
того, чтоб слабых глаз не ослепить.
Стародум. Поверь мне, всякий найдет в себе довольно сил, чтоб
быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего
будет легче не делать
того, за что б совесть угрызала.
Стародум. И надобно, чтоб разум его
был не прямой разум, когда он полагает свое счастье не в
том, в чем надобно.
Стародум. Как! А разве
тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни
был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на
то только, чтоб ему одному
было хорошо, который бы и достиг уже до
того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли
тот, кому нечего желать, а лишь
есть чего бояться?
Стародум. И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще
той веры, что человек не может
быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на
то, что видим.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в
том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Стародум(целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не
будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако для тебя
есть счастье всего этого больше. Это
то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Софья. Дядюшка! Истинное мое счастье
то, что ты у меня
есть. Я знаю цену…
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно
буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без
того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Милон. Это его ко мне милость. В мои леты и в моем положении
было бы непростительное высокомерие считать все
то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно
быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в
том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
Стародум(смеючись).
То есть пращур твой создан хоть в шестой же день, да немного попрежде Адама.
Скотинин. Это и видно. Вить и давеча
был я
тот же Скотинин, а ты сердился.
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою
был пятнадцать лет, а с
тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом
был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
Стародум. А кто посмышленее,
тот и не откажет
быть полезным своим согражданам.
Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь
есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его
та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
Стародум. Льстец
есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремление к
тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить
того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду
быть благонравным и всякий хорош становится.