Неточные совпадения
Простаков. От которого она и на
тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал
в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести,
то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее
в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Скотинин. И не деревеньки, а
то, что
в деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.
Правдин. Я родился
в Москве, ежели вам
то знать надобно, а деревни мои
в здешнем наместничестве.
Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх
того, я сам горю нетерпением быть
в Москве.
Больше полугода, как я
в разлуке с
тою, которая мне дороже всего на свете, и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время.
Скотинин. Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу
в голову,
то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло
в ум, тут и засело. О
том вся и дума,
то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.
Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни
в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни
в мою,
то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез ничего.
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты,
то сделаю, что все затрубят:
в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас
в доме все и избаловано. Вить у него нет
того смыслу, чтоб
в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю:
то бранюсь,
то дерусь;
тем и дом держится, мой батюшка!
Правдин. А кого он невзлюбит,
тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх
того, от многих слышал об нем
то, что вселило
в душу мою истинное к нему почтение. Что называют
в нем угрюмостью, грубостью,
то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь
в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает
то счетец поверить,
то итоги подвести.
Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и
то правда, человек на человека не приходит.
Цыфиркин. Так. Я его благородию докладывал, что
в иного пня
в десять лет не вдолбишь
того, что другой ловит на полете.
Еремеевна(
в слезах). Нелегкая меня не приберет! Сорок лет служу, а милость все
та же…
Стародум.
В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно и
то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Я ни от кого их не таю для
того, чтоб другие
в подобном положении нашлись меня умнее.
Он был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан
в большом свете и имел особливый случай научиться
тому, что
в наше воспитание еще и не входило.
В самое
то время, когда взаимная наша дружба утверждалась, услышали мы нечаянно, что объявлена война.
Стародум. О!
те не оставляют двора для
того, что они двору полезны, а прочие для
того, что двор им полезен. Я не был
в числе первых и не хотел быть
в числе последних.
Стародум. От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться ни
того, ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя дома, нежели
в чужой передней.
Стародум. Почтение! Одно почтение должно быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только
тот, кто
в чинах не по деньгам, а
в знати не по чинам.
Скотинин (
в сторону). То-то, он-то, дядюшка-то!
Стародум. О! Когда же вы так ее любите,
то должен я вас обрадовать. Я везу ее
в Москву для
того, чтоб сделать ее счастье. Мне представлен
в женихи ее некто молодой человек больших достоинств. За него ее и выдам.
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать
в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь
тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Цыфиркин(
в сторону). Я
те ребра-то пересчитаю. Попадесся ко мне.
Вральман(
в сторону). Ай! ай! ай! ай! Што я зафрал! (Вслух.) Ты, матушка, снаешь, што сматреть фсегта лофче зповыши. Так я, пыфало, на снакому карету и сасел,
та и сматру польшой сфет с косел.
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака,
тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все
то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько
в свете быть возможно.
Стародум. Поверь мне, всякий найдет
в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать
того, за что б совесть угрызала.
По моему расчету, не
тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их
в сундук, а
тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь
тому, у кого нет нужного.
Стародум. И не дивлюся: он должен привести
в трепет добродетельную душу. Я еще
той веры, что человек не может быть и развращен столько, чтоб мог спокойно смотреть на
то, что видим.
Стародум(целуя сам ее руки). Она
в твоей душе. Благодарю Бога, что
в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это
то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Стародум(один). Он, конечно, пишет ко мне о
том же, о чем
в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет
в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (
В сторону.) Конечно. Без
того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Милон. Это его ко мне милость.
В мои леты и
в моем положении было бы непростительное высокомерие считать все
то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
У кого она
в душе, у
того, без всякого сомнения, и храброе сердце.
Стародум. Как понимать должно
тому, у кого она
в душе. Обойми меня, друг мой! Извини мое простосердечие. Я друг честных людей. Это чувство вкоренено
в мое воспитание.
В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.
Стародум(смеючись).
То есть пращур твой создан хоть
в шестой же день, да немного попрежде Адама.
Стародум. О, конечно, сударыня.
В человеческом невежестве весьма утешительно считать все
то за вздор, чего не знаешь.
Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами
в нашем краю. Кто посмышленее,
того свои же братья тотчас выберут еще
в какую-нибудь должность.
Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его
та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех
в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
Стародум. Они
в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти
в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить
того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
Цыфиркин. Так: на
те десять рублей я износил сапогов
в два года. Мы и квиты.