Неточные совпадения
Мне было уже лет 14, когда около Нового года отец решительно объявил, что повезет меня и Любиньку
в Петербург учиться. Приготовлены были две кожаных кибитки с фартуками и круглыми стеклянными по бокам окошечками, и как бы вроде репетиции отец повез нас с сестрою на «Добрую Воду», на Оптуху к Семенковичам и наконец,
главным образом,
в Орел проститься с дедушкой.
Главное, бросившееся мне
в глаза на другой день, при поездке к профессору Моеру, было, что извозчик сидел перед нами
в санях
в капоте с коротким многоэтажным воротником, а его парочка лошадок
в дышле была запряжена
в шоры без всякой шлеи, так что при спуске с горы шоры всползали лошадкам на самый затылок.
Чем Мортимер был для первого класса, тем Гульч был для нашего второго, с тою разницей, что он, кроме
главных уроков, целый день проводил
в нашей первой палате
в качестве надзирателя, меняясь через день с французом Симоном.
Не буду говорить, что последнего я сделать не могу; но скажу, что если бы мог, то и тогда бы не делал, так как
главное значение школы
в моих глазах не те или другие сведения, которые сами по себе большею частью являются совершенно бесполезными
в жизни, а
в привычке к умственному труду и способности
в разнообразии жизненных явлений останавливаться на самых
в данном отношении существенных.
Начались экзамены. Получить у священника протоиерея Терновского хороший балл было отличной рекомендацией, а я еще по милости Новосельских семинаристов был весьма силен
в катехизисе и получил пять. Каково было мое изумление, когда на латинском экзамене,
в присутствии
главного латиниста Крюкова и декана Давыдова, профессор Клин подал мне для перевода Корнелия Непота. Чтобы показать полное пренебрежение к задаче, я, не читая латинского текста, стал переводить и получил пять с крестом.
После обеда старики отправлялись вздремнуть, а мы наверх — предаваться своим обычным занятиям, состоявшим
главным образом для Аполлона или
в зубрении лекций или
в чтении, а для меня отчасти тоже
в чтении, прерываемом постоянно возникающим побуждением помешать Аполлону и увлечь его из автоматической жизни памяти хотя бы
в самую нелепую жизнь всякого рода причуд.
Но
главным в то время идолом Аполлона был Ламартин.
Я заплатил деньги и бросился с книжкою домой, где целый вечер мы с Аполлоном с упоением завывали при ее чтении. Но, поддаваясь байроновскофранцузскому романтизму Григорьева, я вносил
в нашу среду не только поэта-мыслителя Шиллера, но,
главное, поэта объективной правды Гете.
Хотя мы нередко наслаждались с Григорьевым изящною и тонкою игрой французов, но
главным источником наслаждений был для нас Большой театр с Мочаловым
в драме, Ферзингом, Нейрейтер и Беком
в опере.
Удостоверясь
в моей способности отличать напыщенные стихи от поэтических, почтенный Иван Иванович отнесся с похвалою о моей статье и, вероятно, счел преждевременным указать мне, что я забыл
главное: эпоху,
в которую написана ода.
‹…› Приехав на две недели рождественских праздников
в Новоселки, я застал большую перемену
в общем духовном строе и
главное в состоянии здоровья и настроении больной матери.
На этот раз мои каникулы были особенно удачны. Я застал сестру Лину не только вполне освоившеюся
в семействе, но и успевшею заслужить всеобщую симпатию, начиная с
главных лиц, то есть нашего отца и дяди Петра Неофитовича. Старушка Вера Александровна Борисова, узнав от матери нашей, что Лина есть сокращенное — Каролина и что покойного Фета звали Петром, сейчас же переделала имя сестры на русский лад, назвав ее Каролиной Петровной.
«Да кстати, — прибавил он, — по доверенности матери он может окончательно расчесться с адвокатом по наследству матери, заключавшемуся
в каменном доме на
главной площади,
в котором помещалась гостиница Траубе».
Так как Березовка с ее жителями и посетителями представляет
главный центр моей тогдашней задушевной жизни, то позволю себе несколько подробнее поговорить об этом селе. И это село, подобно другим новороссийским селам, сошло со степного уровня
в широкий овраг, так называемую балку, к струям небольшой речки, перепруженной надежною плотиной и превращенной
в громадный пруд.
Не вдаваясь
в описание домашней половины дома, скажем несколько слов о
главных комнатах.
Офицеры сговорились катать дам на своих лошадях.
Главным возницей оказался ротмистр Штерн
в своих широких санях, запряженных великолепною тройкой серых. Подпоясав енотовую шинель, он сам правил, с трудом сдерживая коней.
‹…›Однажды, когда мы шли, направляясь к
главной улице, я заметил невиданное
в Ново-Миргороде явление: навстречу к нам шел по тротуару ливрейный слуга и подойдя обратился ко мне со словами: «Елизавета Федоровна Петкович остановились
в гостинице проездом на богомолье и просят вас пожаловать к ним, так как завтра рано утром уезжают».
Скрыть выстрела не удалось — это правда; но вся главная история,
в главной сущности своей, осталась почти неизвестною; следствие определило только, что некто В., влюбленный человек, притом семейный и почти пятидесятилетний, в исступлении страсти и объясняя свою страсть особе, достойной высшего уважения, но совсем не разделявшей его чувств, сделал, в припадке безумия, в себя выстрел.