— Постойте, постойте! новый гость, надо и ему дать билет, — и, легко соскочив со стула, взяла меня за обшлаг сюртука. — Пойдемте же, — сказала она, — что вы стоите? Messieurs, [Господа (фр.).] позвольте вас познакомить: это мсьё Вольдемар, сын нашего соседа. А это, — прибавила она,
обращаясь ко мне и указывая поочередно на гостей, — граф Малевский, доктор Лушин, поэт Майданов, отставной капитан Нирмацкий и Беловзоров, гусар, которого вы уже видели. Прошу любить да жаловать.
— Так как все пальцы вышли, он их все разогнул и продолжал: — Это взгляд теоретический, но я полагаю, что вы сделали мне честь
обратиться ко мне для того, чтоб узнать практическое приложение.
Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан,
обращаясь ко мне, — вы вот, кажется, бывали в столице, и недавно: неужели тамошная молодежь вся такова?
А ты, мой батюшка, — продолжала она,
обращаясь ко мне, — не печалься, что тебя упекли в наше захолустье.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (
Обращаясь ко всем.)Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу
ко мне. Я ведь тоже балы даю.
— Что вы за люди? и зачем
ко мне пожаловали? —
обратился к ним князь.
— Впрочем, после поговорим, — прибавил он. — Если на пчельник, то сюда, по этой тропинке, —
обратился он
ко всем.
— Оставьте меня! Помню, не помню… Какое ему дело? Зачем мне помнить? Оставьте меня в покое! —
обратился он уже не к гувернеру, а
ко всему свету.
— Солдат! — презрительно сказал Корней и повернулся
ко входившей няне. — Вот судите, Марья Ефимовна: впустил, никому не сказал, —
обратился к ней Корней. — Алексей Александрович сейчас выйдут, пойдут в детскую.