Неточные совпадения
Мне было хорошо,
как рыбе в воде, и я
бы век
не ушел из этой комнаты,
не покинул
бы этого места.
На это отец объявил матушке, что он теперь припоминает,
какая это госпожа; что он в молодости знал покойного князя Засекина, отлично воспитанного, но пустого и вздорного человека; что его в обществе звали «le Parisien», [Парижанин (фр.).] по причине его долгого житья в Париже; что он был очень богат, но проиграл все свое состояние — и неизвестно почему, чуть ли
не из-за денег, — впрочем, он
бы мог лучше выбрать, — прибавил отец и холодно улыбнулся, — женился на дочери какого-то приказного, а женившись, пустился в спекуляции и разорился окончательно.
—
Как бы она денег взаймы
не попросила, — заметила матушка.
Наконец, я встал, на цыпочках подошел к своей постели и осторожно,
не раздеваясь, положил голову на подушку,
как бы страшась резким движением потревожить то, чем я был переполнен…
Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины — и, боже мой,
как бы я страстно к нему привязался, если б я постоянно
не чувствовал его отклоняющей руки!
— Да, — повторила она, по-прежнему глядя на меня. — Это так. Такие же глаза, — прибавила она, задумалась и закрыла лицо руками. — Все мне опротивело, — прошептала она, — ушла
бы я на край света,
не могу я это вынести,
не могу сладить… И что ждет меня впереди!.. Ах, мне тяжело… боже мой,
как тяжело!
— Эх, молодой человек, молодой человек, — продолжал доктор с таким выражением,
как будто в этих двух словах заключалось что-то для меня весьма обидное, — где вам хитрить, ведь у вас еще, слава богу, что на душе, то и на лице. А впрочем, что толковать? я
бы и сам сюда
не ходил, если б (доктор стиснул зубы)… если б я
не был такой же чудак. Только вот чему я удивляюсь:
как вы, с вашим умом,
не видите, что делается вокруг вас?
— Будемте друзьями — вот
как! — Зинаида дала мне понюхать розу. — Послушайте, ведь я гораздо старше вас — я могла
бы быть вашей тетушкой, право; ну,
не тетушкой, старшей сестрой. А вы…
Я отправился к ней, но
не только ничего
не рассказал ей — даже побеседовать с ней мне
не удалось,
как бы хотелось.
«Вот это любовь, — говорил я себе снова, сидя ночью перед своим письменным столом, на котором уже начали появляться тетради и книги, — это страсть!..
Как, кажется,
не возмутиться,
как снести удар от
какой бы то ни было!.. от самой милой руки! А, видно, можно, если любишь… А я-то… я-то воображал…»
Вся жизнь ее прошла в горькой борьбе с ежедневной нуждою;
не видела она радости,
не вкушала от меду счастия — казалось,
как бы ей
не обрадоваться смерти, ее свободе, ее покою?
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком,
как бы не ошибиться, возбуждении.
Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один миг пропал,
как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца.
Слуги, сбежавшиеся к нему, обрадовались, встрепенулись и замерли в той же почтительности, с какой,
как бы не далее как вчера, встречали этого Грэя.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто
бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется,
как будто
бы вчера вы были немножко ниже ростом,
не правда ли?
Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже — я
не люблю людей двуличных. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я
бы, признаюсь, больше
бы ничего и
не требовал,
как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.