Неточные совпадения
Для этого нужна была физическая сила.] —
не говори,
что не дюж!
— Поверите ли, — продолжал он, —
что, когда при мне Евгений Васильевич в первый раз сказал,
что не должно признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг… словно прозрел! «Вот, — подумал я, — наконец нашел я человека!» Кстати, Евгений Васильевич, вам непременно надобно сходить к одной здешней даме, которая совершенно в состоянии понять вас и
для которой ваше посещение будет настоящим праздником; вы, я думаю, слыхали о ней?
(Возможность презирать и выражать свое презрение было самым приятным ощущением
для Ситникова; он в особенности нападал на женщин,
не подозревая того,
что ему предстояло несколько месяцев спустя пресмыкаться перед своей женой потому только,
что она была урожденная княжна Дурдолеосова.)
— Экой ты чудак! — небрежно перебил Базаров. — Разве ты
не знаешь,
что на нашем наречии и
для нашего брата «неладно» значит «ладно»? Пожива есть, значит.
Не сам ли ты сегодня говорил,
что она странно вышла замуж, хотя, по мнению моему, выйти за богатого старика — дело ничуть
не странное, а, напротив, благоразумное. Я городским толкам
не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор,
что они справедливы.
Он чувствовал,
что не в силах занять Одинцову; он робел и терялся, когда оставался с ней наедине; и она
не знала,
что ему сказать: он был слишком
для нее молод.
— Перестаньте! Возможно ли, чтобы вы удовольствовались такою скромною деятельностью, и
не сами ли вы всегда утверждаете,
что для вас медицина
не существует. Вы — с вашим самолюбием — уездный лекарь! Вы мне отвечаете так, чтобы отделаться от меня, потому
что вы
не имеете никакого доверия ко мне. А знаете ли, Евгений Васильич,
что я умела бы понять вас: я сама была бедна и самолюбива, как вы; я прошла, может быть, через такие же испытания, как и вы.
— Лазаря петь! — повторил Василий Иванович. — Ты, Евгений,
не думай,
что я хочу, так сказать, разжалобить гостя: вот, мол, мы в каком захолустье живем. Я, напротив, того мнения,
что для человека мыслящего нет захолустья. По крайней мере, я стараюсь, по возможности,
не зарасти, как говорится, мохом,
не отстать от века.
— Я уже
не говорю о том,
что я, например,
не без чувствительных
для себя пожертвований, посадил мужиков на оброк и отдал им свою землю исполу. [«Отдать землю исполу» — отдавать землю в аренду за половину урожая.] Я считал это своим долгом, самое благоразумие в этом случае повелевает, хотя другие владельцы даже
не помышляют об этом: я говорю о науках, об образовании.
А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора,
для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо
не скажет… да и на
что мне его спасибо?
— Кто ж его знает! — ответил Базаров, — всего вероятнее,
что ничего
не думает. — Русский мужик — это тот самый таинственный незнакомец, о котором некогда так много толковала госпожа Ратклифф. [Госпожа Ратклиф (Редклифф) — английская писательница (1764–1823).
Для ее произведений характерны описания фантастических ужасов и таинственных происшествий.] Кто его поймет? Он сам себя
не понимает.
— Фенечка! — сказал он каким-то чудным шепотом, — любите, любите моего брата! Он такой добрый, хороший человек!
Не изменяйте ему ни
для кого на свете,
не слушайте ничьих речей! Подумайте,
что может быть ужаснее, как любить и
не быть любимым!
Не покидайте никогда моего бедного Николая!
—
Не сравнивайте меня с сестрой, пожалуйста, — поспешно перебила Катя, — это
для меня слишком невыгодно. Вы как будто забыли,
что сестра и красавица, и умница, и… вам в особенности, Аркадий Николаич,
не следовало бы говорить такие слова, и еще с таким серьезным лицом.
— А я, напротив, уверен,
что я прав, — возразил Аркадий. — И к
чему ты притворяешься? Уж коли на то пошло, разве ты сам
не для нее сюда приехал?
— Вы говорите, он избегал вас, — произнес он с холодною усмешкой, — но, вероятно,
для вас
не осталось тайной,
что он был в вас влюблен?
— Катерина Сергеевна, — заговорил он с какою-то застенчивою развязностью, — с тех пор как я имею счастье жить в одном доме с вами, я обо многом с вами беседовал, а между тем есть один очень важный
для меня… вопрос, до которого я еще
не касался. Вы заметили вчера,
что меня здесь переделали, — прибавил он, и ловя и избегая вопросительно устремленный на него взор Кати. — Действительно, я во многом изменился, и это вы знаете лучше всякого другого, — вы, которой я, в сущности, и обязан этою переменой.
— Во-первых, я вовсе
не добр; а во-вторых, я потерял
для вас всякое значение, и вы мне говорите,
что я добр… Это все равно,
что класть венок из цветов на голову мертвеца.
— А теперь повторяю тебе на прощанье… потому
что обманываться нечего: мы прощаемся навсегда, и ты сам это чувствуешь… ты поступил умно;
для нашей горькой, терпкой, бобыльной жизни ты
не создан.
Неточные совпадения
— Анна Андреевна именно ожидала хорошей партии
для своей дочери, а вот теперь такая судьба: именно так сделалось, как она хотела», — и так, право, обрадовалась,
что не могла говорить.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит
для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта,
что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить.
Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь
не спишь, стараешься
для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Приготовь поскорее комнату
для важного гостя, ту,
что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять
не трудись, потому
что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а
не то я перерою весь его погреб.
Легли в коробку книжечки, // Пошли гулять портретики // По царству всероссийскому, // Покамест
не пристроятся // В крестьянской летней горенке, // На невысокой стеночке… // Черт знает
для чего!